Великие страхи прошлого

Его исторический экскурс был поучительным. Первые симптомы разошедшейся теперь всюду испанофобии он отыскал в событиях XVI века. Именно в ту эпоху, когда испанская корона объединила под своей властью полмира и во владениях испанских королей никогда не заходило солнце, во всей Европе дружно, как по команде, стало меняться отношение к испанцам. Отныне их начали воспринимать как людей жестоких, фанатичных, нетерпимых к другим. Образ Испании стал демонизироваться.

Худериас писал: «Под „Leyenda negra“ мы понимаем подспудное представление, созданное о нашем отечестве при помощи самых неправдоподобных россказней, публично распространяемых почти во всех странах; при помощи гротескных описаний, искажающих как характер отдельных испанцев, так и облик всего испанского общества; при помощи отрицания или, по крайней мере, систематического замалчивания всего, что способно прославить нашу культуру и искусство во всех их самых разнообразных проявлениях или же хотя бы создать благоприятное впечатление о них; при помощи надуманных обвинений, которые во все времена возводились против Испании… с… > Одним словом: мы понимаем под „Leyenda negra“ легенду об инквизиторской Испании, невежественной, фанатичной, неспособной сосуществовать рядом с культурными народами ни в былые времена, ни сегодня, но всегда готовой к жестоким репрессиям; легенду об Испании, являющейся всегдашним врагом прогресса и всего нового, или, другими словами, легенду, которая начала распространяться в XVI веке, в эпоху Реформации, и с тех пор неизменно используется против нас, прежде всего, в самые тяжелые моменты нашей государственной жизни».

Пожалуй, непосредственным поводом, побудившим Худериаса взяться за перо, стали массовые международные протесты, последовавшие после казни в 1909 году известного испанского педагога и анархиста Франсиско Феррера Гуардия. И не случайно его трактат, получивший официальную премию, был резко раскритикован противниками испанских властей. Личность философа надолго стала олицетворением самых реакционных консервативных сил.

Однако Худериас менее всего был похож на карикатурного реакционера. Сын испанца и француженки, он свободно владел шестнадцатью языками, в том числе русским. Был известным социологом, внес большой вклад в реформирование социального законодательства, а еще — благодаря своей лингвистической подготовке — был прекрасно осведомлен о том, что писали об Испании, ее истории и культуре, ее современной жизни зарубежные испанисты. В их книгах и статьях он находил многочисленные ошибки, приметы давнишних предрассудков и всегдашней неосведомленности, что были присущи даже крупнейшим европейским писателям, ученым и философам, проявлявшим поразительный произвол во всем, что касалось его родной страны. Они открыто ненавидели Испанию — он беззаветно ее любил. В их измышлениях он находил все те же страшные черты «черной легенды», давно укоренившейся в сердцах и умах европейцев.

Худериас был не единственным испанским интеллектуалом, кто обратил внимание на испанофобию, утвердившуюся за границей. Знаменитый писатель и философ Мигель де Унамуно (1864–1936) еще в 1909 году в статье, посвященной казни Феррера и опубликованной в аргентинской газете «La Nation», написал следующее: «Эта вражда в отношении Испании начинается в XVI столетии. С того времени она усиливается тем или иным образом. Наша история систематически искажалась прежде всего протестантами и евреями, но не только ими».