Великий Бенин

Едва небо на востоке начало розоветь, на площади перед дворцом появились барабанщики и заиграли военный сбор отрядов первого десятка. Бой барабанов понесся по улицам Бенина, его услышали все жители города, а те, к кому он был непосредственно обращен — воины первых десяти отрядов — хватали оружие и бегом направлялись к месту сбора войск. Туда же спешили и мирные бини, любившие поглазеть на военные пляски отважных защитников обба. Площадь перед дворцом быстро заполнилась людьми. В центре площади двести воинов образовали широкий, правильной формы круг. Воины подбрасывали вверх копья, топали ногами, издавали грозный клич бини. Вскоре ответный клич прозвучал во дворце, из его распахнувшихся ворот с копьями наперевес выбежали десять начальников отрядов. Их головы были украшены бусами и клыками гиппопотамов, к поясам подвешены дубинки из рогов носорога. Начальники отрядов вбежали в круг и под звуки барабанов принялись поражать воображаемого врага, направляя удары копий на запад, куда предстоял поход. При каждом взмахе копий люди на площади громко кричали «Го-о!», а воины высоко подпрыгивали и били в щиты. Но вот военачальники одновременно вонзили копья в землю и замерли: невидимый враг был побежден. Притихли зрители на площади, замолкли и барабаны, но лишь для того, чтобы через мгновение загрохотать с новой силой. Под их рокот воины быстро разбежались по местам и цепочкой — каждые двадцать за своим командиром — с копьями наперевес побежали по главной улице. За городскими воротами их бег сменился быстрым шагом, с которого они не сбились и тогда, когда по извилистым тропинкам начали углубляться в душные, влажные заросли леса.

День пути прошел быстро. Вечером воины устроились на ночлег, а чуть только птицы запели утренние песни, отправились дальше. Так шли они три дня. Привалы были недолгими. Если руки воинов уставали, они клали копья себе на плечи, но их поступь ни разу не сбилась с заданного ритма и шаг оставался таким же ровным и быстрым, каким он был в начале пути.

В конце четвертого дня военачальник, возглавляющий поход, сделал знак остановиться. Лес начал редеть. Среди огромных, гладко отполированных пальмовых стволов все чаще стали попадаться банановые деревья. Желтые гроздья спелых плодов висели прямо над головой, мягко шелестевшие шелковые листья манили тенью, а влажная прохлада леса навевала дремоту. Но не ради удобного отдыха сделал здесь остановку первый начальник: множество узких тропинок, извивающихся между деревьями, указывали на близость селения. Вперед были высланы разведчики. Вернувшись, они доложили, что за банановой рощей начинается густой подлесок, а дальше видны крытые соломой хижины. Подобраться к ним было бы нетрудно, но солнце стоит еще высоко, и разведчики побоялись выдать свое присутствие. Начальник, выслушав донесение разведчиков, велел отрядам ждать наступления ночи.

Она пришла, кровавая ночь боя. Под ее укрытием воины десятью цепочками вышли из леса. Они пробрались сквозь кустарник так осторожно, что ни один сучок не треснул, ни одна ветка не покачнулась. Потом они упали на землю и, извиваясь как змеи, быстро, бесшумно подползли к селению.

В мирном селении никто не подозревал об опасности. По улицам не спеша проходили люди. Перед хижинами горели костры, над ними склонялись озаренные пламенем фигуры женщин, готовящих ужин. В их приглушенный говор вплеталась мелодия заунывной песни, сопровождавшаяся мягкими ударами барабана и постукиванием трещоток.

Но воинов обба не тронула тихая жизнь людей леса. Раз лбы этих людей не помечены несечками, как у бини, значит, они чужие: их можно убивать, грабить, брать в плен. Безлунная ночь способствовала набегу. Черные воины припали к земле, слились с нею, укрытые тьмой.

Они лежали неподвижно, почти не дыша, но каждый мускул их сильных тел был напряжен, готовый к действию, к нападению.