Великий день инков

... Если же не сделаете того, что от вас требуют, и хитростями будете затягивать решение свое, то с помощью бога я пойду во всеоружии на вас и объявлю вам войну, и буду вести ее повсеместно и всякими средствами, которые только возможны, и вас покорю деснице их высочество и церкви. И вас, и ваших жен и детей велю схватить и превратить в рабов... А вам причиню наиболее возможное зло и неприятности, как и положено делать с вассалами, которые не желают признать своего сеньора и оказывают ему всяческое сопротивление.

Предостерегаю вас, что смертоносные несчастья, которые в результате этого произойдут, лягут на вашу совесть, и вы будете в них повинны, а не их высочества, и не я, и не эти рыцари, пришедшие со мной".

— Подлость! Какая безмерная подлость! — возмущается Самсонов. — Какое невероятное кощунство!

— Очень типичное и закономерное для того времени, — успокаивает его вспыльчивость Крутояр. — Вполне в духе католического престола. Священник Вильверде зачитывает инкскому вождю этот наглый документ и предлагает ему признать власть испанского короля. Атауальпа смеется. Ерунда. Разве может папа римский и король Испании распоряжаться землями и народами, которые им не принадлежат. Он, верховный Инка, не может признать высокомерных претензий иностранцев. Более того, он собирается наказать белых неприятелей за всю ту несправедливость, которую они причинили на земле его народа. Тогда Франсиско Писарро, подняв вверх белый шарф, дал команду своим солдатам к наступлению. Гремит пушка. Пехотинцы разряжают аркебузы и с криком бросаются на оторопевших безоружных индейцев. Начинается страшная резня. Опьяненные кровью, испанцы режут и колют несчастных людей, топчут их лошадьми, расстреливают из ружей. Раздаются проклятия, ужасные крики, стоны умирающих и раненых. Через несколько минут вся площадь Катамарка покрывается раздавленными, искаженными трупами. Несколько самых отчаянных индейцев пытаются голыми руками защитить своего вождя. Они подставляют грудь под копья нападающих, хватают за уздечки лошадей, вырывают у врагов мечи. Трон Атауальпы качается, как лодка в море. Гордый вождь непонимающими глазами смотрит на гибель своей гвардии и своей свиты. Наконец испанцы пробиваются через горы трупов к императору. Тогда Франсиско Писарро решает прекратить резню. Он становится на пути своих воинов и властно восклицает: "Кому дорога жизнь, тот не тронет Инка!" Кто-то пытается, вопреки приказу командира, ударить Инка мечом, кто-то ранит даже самого Писарро. Но постепенно побоище стихает.

Атауальпу, гордого, горько опечаленного страшным поражением, бросают в тесную каморку. Вождь инков предлагает за себя выкуп. Огромное количество золота. Им можно было бы наполнить доверху всю его тюремную камеру. Из империи поступают караваны с драгоценностями, охваченный ужасом народ стремится выкупить "сына солнца". Но Писарро боится выпустить инка на свободу, зная, что тот сразу же поднимет против него борьбу. Лучше раз и навсегда покончить с ним. И Писарро устраивает над Атауальпой суд. Обвинив краснокожего императора в многоженстве, братоубийстве и измене испанской короне, суд под председательством самого Писарро определяет ему высшую меру наказания — сожжение на костре. Правда, за час до казни лицемерные убийцы проявили "благородство" и "гуманность". Императора принимают в лоно католической церкви, нарекают испанским именем Хуана де Атауальпа и... лишают жизни, задушив его.

Так закончило свое существование государство древнего народа, растоптанное лицемерием, жадностью и ненавистью грубой, самой верноподданной солдатни его величества испанского короля Карла Первого.

В течение нескольких лет испанские завоеватели захватили просторы, ныне составляющие территорию Эквадора, Перу, Чили, Колумбии. Португальцы прибрали к своим рукам земли современной Бразилии. Южная Америка стала огромной колонией католических монархов Европы. Меч и крест принесли рабство миллионам туземцев. И сегодня мы видим следы этого рабства, и сегодня наша совесть возмущается против новейших Писарро, против жестокости и нищеты, с которыми не может смириться ни один честный человек.

Вот как было, друзья, с историей завоевания Южной Америки...

Вода вкрадчиво шуршала за бортом, словно нашептывала об обманчивости ночного покоя и о тысячах опасностей, скрытых черным шатром ночи.

Иногда среди однообразного брюзжания мотора слышался резкий скрежет, треск... Это "Голиаф" касался бортом за ветки поваленных бурей деревьев.

Путешественники лежали в гамаках, укрывшись под густыми сетками, которые спасали их от прожорливых насекомых. Не спали, Крутояр переворачивался с боку на бок.

Достав сигарету, Крутояр чиркает спичкой, лицо его на мгновение розовеет, огонек выхватывает из тьмы кончик уса и крепкую, жилистую шею.

— Страшная история, — слышится тихий голос Бунча.

— История и действительность, — добавляет Самсонов. — Кстати, Василий Иванович, какую именно тайну разгадал голландец? Была империя и нет. Все в прошлом.