Великий день инков

— Старенькая посудина... — констатировал капитан Пабло. — Наверное, из награбленного. Через пятнадцать ли отсюда — пристань. Может, вызовем полицию? — И он вопросительно посмотрел на профессора, ожидая его согласия. Стоял сгорбленный, маленький, вроде даже постаревший.

Но Крутояр не принял капитанское предложение. По его мнению, надо было хотя бы заглянуть в трюмные отсеки. Кто знает, не остались ли там люди, которые нуждаются в немедленной помощи.

— Ну, полезли! — подбодрил всех профессор и первый прыгнул на корму "Виргинии". За ним перебрались Самсонов, капитан Пабло и двое матросов.

Светя фонарем, они осмотрели палубу. У трапа, ведущего к капитанской рубке, действительно нашли тело. Теперь оно уже не вызывало такого ужаса, которым проникся час назад географ.

Поиски в каютах не выяснили дела. Корабль был пуст. Команда покинула его.

— Страшная загадка тропиков, — мрачно констатировал Крутояр, держа над головой фонарь, вокруг которого шальным роем гудела мошкара. — Суденышко покинуто при таинственных обстоятельствах. Кто убит, мы не знаем. И вообще мы ничего не знаем, хотя здесь, возможно, кроется какое-то тяжкое преступление.

Самсонов начал на ощупь обыскивать палубу.

— Гильзы! И... теплые, — обрадовался он, словно ему удалось найти весьма ценную вещь. — Значит, стреляли недавно... Теперь мы можем...

Крутояр, поднес гильзу к фонарю, осмотрел со всех сторон.

— Ничего мы не можем, Илья Григорьевич, — сказал он неоспоримым тоном. — Гильза теплая потому, что палуба, на которой она лежала, еще не остыла после дневной жары. Ваш шерлокхолмовский инстинкт на этот раз дал осечку. Но главное не в этом. Вы видите, сколько здесь отстрелянных гильз? Больше десятка. Да где там, и вот еще валяются. На "Виргинии", видимо, произошла настоящая баталия. Вот гильза от винчестера, а это — с маленького револьвера.

Между тем капитан Пабло, осмотрев палубу, поднялся в рубку. Худое лицо с темной задубелой кожей сверкало каплями пота. Он был голый по пояс, как и двое его матросов, которые неотступно следовали за ним.

Солнце выплыло из-за горизонта. День обещал быть горячим и парной.

Капитан Пабло заглядывал в каждую щель, его коричневое тело можно было видеть то на одном, то на другом конце корабля.

Вдруг тишину разорвал крик Сильвестра. Он, вероятно, что-то нашел в трюме, ибо через минуту выскочил на палубу. Крайне возбужденный, подбежал к капитану и что-то зашептал ему на ухо. Продолговатое лицо Пабло еще больше вытянулось. Он быстро перекрестился и торопливо ощупал карманы своих брюк, словно ища оружие.

— Санта мадонна! — Пабло сделал шаг к трюмному отверстию и настороженно остановился.

— Что там такое? — спросил Крутояр.

— Идите сюда, сеньор!

Капитан, профессор и Самсонов начали спускаться в трюм "Виргинии". Матросы остались у люка. Неодолимый страх все еще проступал на их лицах.

— Курукира, Курукира, — бормотал Сильвестр.

— Да, да, Курукира! — с еще большим ужасом повторял трюмный матрос "Голиафа", высокий мулат с приплюснутым носом, которого звали Фернандо.

Только злой дух Курукира мог совершать такие ужасы. Мулаты были твердо убеждены в этом. Курукира, злой дух болот и лесов, рек и неба, жил в их воображении, как двуногое существо, одна нога которого была похожа на человеческую, а вторая — на ногу ягуара. Непролазные чащи служили ему домом, в небесной вышине он охлаждал свое тело. Переполненный неуемной злобой, он всегда искал людей, случайно заблудившихся в сельве. Это он издавал таинственные лесные звуки, которые сводили путешественника с ума, это он превращался в сказочных чудовищ, в ночные призраки и видения, это он заносил корабли в страшную круговерть, это он в грозовые ночи поджигал молнией дома бедных пеонов.

Курукира пришел на "Виргинию" и погубил ее людей. Курукира готовил беду "Голиафу".

Поэтому и шептал молитвы высокий мулат.

Возможно, страх сидел и в душе капитана Пабло, но он набрался мужества и первым шагнул на ступени трапа, которые вели в трюм. За ним тяжело ступал Крутояр, Самсонов крепко сжимал в кармане револьвер, который дал ему капитан.

В тесном проходе было душно и темно. Тусклый фонарь, оставленный, наверное, с ночи, скупо освещал грубо обтесанные стены. Трюм был загроможден мешками с вяленой рыбой — юккой.

— Да хранит нас матерь божья! — Дрожащим голосом прошептал Пабло, скрестив на груди руки. Обвисшие поля шляпы бросали на его лицо черную тень.

Географ вытащил револьвер и сделал шаг к Пабло, оставив позади Крутояра. Воинственный пыл толкал его вперед.

— Там, — Пабло показал на небольшие дверцы. — Санта мадонна Кастильская!

— Наш капитан пользуется благосклонностью всех мадонн мира, — пошутил Самсонов.

Крутояр смерил его осуждающим взглядом и приказал капитану:

— Откройте эту дверь!

Но Пабло испугано замахал руками.

— А что, если там засел кто-нибудь с оружием? — торопливо заговорил он, отступая в другой конец трюма.