Великий день инков

Теперь путь в поселок Курумба был свободен. Посланцы Коэльо, пронесшись через равнину, оставили в условленном месте лошадей, перевьючили на себя все, что нужно для дороги, и двинулись лесными трущобами.

Вторая ночь застала их в пуще. Орнандо, освещая небольшим фонариком, вел своих друзей ему одному известной тропой.

В полночь маленький отряд добрался до одинокого ранчо. Орнандо, увидев между деревьями отблески костра, приказал Мигелю Россарио подождать его.

— Если это полиция сеньора Оливьеро, придется идти дальше, — сказал он шепотом. — Сейчас я все разведаю.

Он подкрался к изгороди, внимательно осмотрел двор. В этот момент неверный треск ветки под его ногой насторожил индейца-часового. Тот, держа наготове ружье, шагнул ему навстречу.

Теперь Тумаяуа и Орнандо смотрели и не узнавали друг друга.

Индеец смотрел на незваного гостя и ждал. Орнандо тоже ждал. Два ружья были готовы в любой момент выпустить пули. Только ночь и звезды на равнодушном небе молчаливо наблюдали за этим поединком.

Орнандо скосил глаза на ранчо и увидел у костра белых людей. Это, бесспорно, были иностранцы. Чтобы не стать жертвой нелепой случайности, Орнандо молниеносно упал на землю и негромко крикнул:

— Да умрет тиран!

— Воля и жизнь! — отозвался условным лозунгом Тумаяуа.

Тумаяуа и Орнандо встали с земли и приблизились к костру. Смутный свет очага осветил две такие непохожие внешне фигуры: почти голого темно-коричневого индейца и одетого в серый костюм креола. Нервная дрожь еще чувствовалось в голосе Орнандо, когда он сказал:

— Привет, Тумаяуа.

— Добрый день, Орнандо!

И они обнялись, обнялись так крепко, как могут обняться только большие друзья и настоящие воины.

Их окружили путешественники.

Увидев Крутояра, Орнандо осторожно отступил назад и, словно узнавая в нем кого-то далекого и знакомого, спросил:

— Вы... вы кто?

— Мы — советские путешественники, сеньор.

В глазах молодого повстанца вспыхнула радость. Но он сдержал первый порыв и сказал вежливо:

— К вам я должен обратиться с другим приветствием, сеньор, но в наши суровые времена приходится забывать о требованиях этикета.

— Уверяю вас, — ответил с чувством чистосердечной привязанности Крутояр, — что в этих словах я нахожу не менньше удовольствия, чем вы и ваши мужественные свободолюбивые друзья.

— Откуда вы знаете моих друзей?

— Я знаю, что в этой стране все честные люди — друзья свободы. — Крутояр шагнул к креолу и пожал ему руку. — Поздравляю вас искренне!

— Я не один, — сказал Орнандо. — Мои товарищи остались в лесу, а я пошел на разведку. Подождите, я сейчас позову их.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении Мигеля Россарио. Братья в знак приветствия поклонились. Мигель подошел к Крутояру и сказал:

— Я слышал о вас, сеньор профессор. Вы и ваши друзья поставили перед собой благородную цель. В нашей стране честные люди всегда помогут и поддержат вас.

В огонь подкинули веток, и огонь, будто обрадовавшись появлению гостей, запылал в полную силу. Розовый отблеск упал на стволы деревьев, окружавших ранчо.

Орнандо отвел Тумаяуа сторону и стал расспрашивать о своей сестре. Выслушав печальный рассказ о смерти сеньоры Эрнестины, молодой креол в глубокой печали опустил голову.

Индеец положил ему на плечо руку, с дружественной теплотой сказал:

— Не грусти, друг. Ты всегда учил меня быть мужественным. Лучше выслушай меня. Я нес в поселок Курумба к одноглазому Артуро приказ сеньоры Эрнестины. Перед смертью она позвала меня к себе в каюту и велела запомнить такие слова: "Свободные люди должны зажечь огонь на вершине Комо в ночь Святого Духа Кахуньи".

— В ночь святого духа Кахуньи, — монотонным голосом повторил за ним Орнандо. И вдруг поднял голову. — В ночь святого духа?.. Что ты говоришь? Вспомни лучше, Тумаяуа. Ночь Святого Духа через два дня. Может, ты ошибаешься?

— Тумаяуа помнит слова сеньоры Эрнестины.

— Тогда мы любой ценой должны немедленно сообщить людям в поселке Курумба, чтобы они поднялись на гору Комо.

Тумаяуа только беспомощно пожал плечами. Он ничем не мог помочь делу. Если надо, он хоть сейчас пойдет сам через сельву к Курумба.

Орнандо тяжело вздохнул. Одному идти нельзя. Сельва слишком жестока. Потеряв свою жизнь, он этим не поможет друзьям.

А весть надо передать как можно быстрее. От нее будет зависеть судьба республики, судьба миллионов людей. По приказу единого эмигрантского центра все силы сопротивления в стремительном порыве должны были подняться против диктатуры Батиса: военные гарнизоны приморских городов, рабочие нефтяных разработок, вооруженные группы жителей сельвы. Отряду доктора Коэльо предстояло выполнить тяжелую миссию — овладев стратегическими пунктами Гвианского нагорья, парализовать здесь значительные силы полиции и жандармерии и не дать им возможности разжечь антинародную войну — своеобразную тропическую Вандею.

— С первыми же лучами солнца мы понесем сигнал в Курумба, — твердо сказал Орнандо. — А ты, Тумаяуа, пойдешь с русскими.

Он приблизился к Крутояру. Профессор, сгорбившись, дремал у огня.