Великий диктатор

— Господин старший констебль, потом у друга всё и узнаете. Давайте заканчивать наше собрание, а то скоро уже служба будет. Матти, спасибо тебе огромное за помощь. Ты высказал очень зрелые и важные в этом вопросе суждения. Скорее всего мы их и примем как основные. А сейчас можешь ступать.

— Святой отец! А там, в тех средствах, что на покупку подворий пойдут, не найдётся немного лишних? — решил я понаглеть и попытаться закрыть ещё один вопрос, который меня волновал. — Это для общины. Вернее, для всех людей. Ну, как бы… — я неожиданно стушевался под тремя взрослыми взглядами. Хрен их знает, как они отреагируют на моё предложение.

— Ну. Смелее, Матти. Говори что хотел, — подбодрил меня пастор.

— Люди. Из нашей губернии, когда едут в Улеаборг и из него, ночуют на обочине тракта и в туалет ходят куда попало. Может, построить уборные, навесы для телег или саней, а, может, и постоялый двор с трактиром для проезжающих. Можно и торговые места. Будет доход для общины, — почти пулемётом протараторил я, опасаясь, что меня прервут и высмеют.

— Вот! Смотрите, господа! — священник развернул мою тушку лицом к отцу и дяде Раймо. — Вот оно! Наше будущее! Будущее нашей страны! Тот, кто думает не только о себе, но и о всех людях! А вы патроны покупаете! Нет, чтобы все деньги мне принести! — пожурил эту хитрую парочку отец Харри. Ой, чувствую я, что дома мне достанется.

И я, почти угадал. Получил выволочку от отца за то что отдал свою идею о постоялом дворе. Хорошо, что мне на помощь пришел дед, который осадил сына.

— И кто бы этим занимался? У нас кирпичный завод не достроен, я там днюю и ночую. Ты что ли? Так займись. Ещё не поздно. У общины на всё денег не хватит.

…..

Но вскоре, произошли события, которые полностью затмили наши маленькие семейные неурядицы, проблемы села и поставившие всю Финляндию с ног на голову.

Пятого февраля все финские газеты вышли с манифестом Николая II с интригующим названием «Милостивое объявление Его Императорского Величества», в котором говорилось об ограничении действия финской конституции и превалирования имперского законодательства над местным. И об ограничении власти финского сената.

Всё местное общество было очень возмущенно этим манифестом. Газеты печатали статьи с чуть ли не революционными призывами, и генерал-губернатор Бобриков начал их закрывать. На месяц даже закрыли «Ежедневную газету» (Päivälehti), в литературном приложении которой и публиковали моего Мумми-Тролля. Ээро Эркко был вынужден уйти с поста главного редактора, передав его Текле Хултин. Что вызвало волну восторгов среди политически активных женщин княжества — первый главный редактор-женщина.

В начале марта от Леопольда Мехелина пришёл денежный перевод и телеграмма о аренде на несколько дней, всего кемпинга. Отец с дедом даже обрадовались подобному и внезапному доходу, так как весна выдалась ранняя, и лёд на озере уже не мог держать рыбаков.

Причины этой аренды стали нам известны из рассказа Ээро Эркко, приехавшего в составе почти всех представителей политических сил Финляндии. Он на нашем семейном ужине рассказал, что голосовавший в сенате за публикацию манифеста глава финской партии Юрьё Коскинен обиделся на исключение его из партии, которое ему устроили однопартийцы и сдал Бобрикову место проведение общефинского совета глав всех партий.

Совет должен был состояться в особняке финского генерала Якоба Юлиуса аф Линдфорса, но генерал-губернатор сыграл на опережение и отослал генерала по каким-то надуманным делам в Санкт-Петербург. Вот тут Леопольд Мехелин и предложил собраться в надежном и проверенном, месте. В нашем кемпинге.

Так как почти все силы наших наёмных работников были брошены на строительство кирпичного завода, то мне, в компании с кузеном Микки, пришлось поработать истопником и доставщиком дров в домиках, арендованных гостями. А заодно, я развесив уши, слушал последние политические новости и споры о выходе из создавшегося положения после манифеста царя.

В отличие от летних приездов, когда к нам приезжали представители только финской и либеральной партий, в этот раз, приехали руководители всех партий с немалым количеством сторонников. Леопольд Мехелин, который и организовал этот съезд, представлял либеральную партию. От финской партии, были Ээро Эркко, Хейкки Ренвалл и Пер Свинхувуд. Адольф фон Бонсдорф — глава шведской партии.

И если представителей финской партии, приезжавших к нам, я уже всех знал в лицо и по именам, то остальных даже и не старался запомнить. Выучил только имена и фамилии глав партий. На всякий случай.