Великий диктатор (СИ)

Пружина, как он и предупреждал, выскочила и со всей силой оттолкнула курок, который подлетев вверх, стукнул батю по бородатому подбородку. Мужики вокруг так и легли от хохота. А ведь сам виноват, нет чтобы по трезвому устроить мне урок, так нет, уже по три стаканчика настойки они с мужиками в себя влили. И быстрее всего, больше уже и не будут, но кое-кому и этого было достаточно.

Пьянство и алкоголизм в Финляндии, это сугубо городское. В крестьянских общинах к чрезмерному злоупотреблению горячительными напитками относятся с осуждением. Нет, пьют, конечно, но редко и не ежедневно. И стараются не на виду. Вот как этот кружок охотников. Тех, кто пренебрегает мнением местного сообщества, это самое сообщество очень быстро наказывает. С ними прекращают общаться, приглашать в гости по праздникам, нанимать на работы, помогать. Священник постоянно капает всем на мозги на проповеди о непристойном поведении одного из членов общины. И вся семья любителя выпить, быстро превращается в изгоев. И тогда им одна дорога — сменить место жительства.

- Па! Я понял! Давай я сам, - пришел я на помощь злому отцу.

Осторожно вытащил затвор, разобрал его и, собрав обратно, установил на место. Все знакомо, но приходиться прикладывать заметные усилия, так как у меня пока ещё лапки а не руки. Да и силёнок в моём почти шестилетнем теле немного.

В отличие от фашистского карабина 30х годов следующего века его прототип не имел неотъёмного штыка, что даже радовало. Зато патроны «22 short» калибра 5.5 мм с закраиной можно было найти в свободной продаже, а не заказывать. В обойму снаряжалось шесть патронов, и вставлялась она в винтовочный магазин снизу. При желании можно было добавить седьмой патрон в ствол.

- Стрелок Матти Хухта к стрельбе готов, - шуточно, но серьёзным голосом доложил я отцу, отчего остальная компания опять развеселилась.

- Ну, стрелок, - отец ухмыльнулся. - Стреляй вон в камни. В правое.

В камни? В упор здесь камней не вижу! Да еще и в правое, а не правый…

- Хухта! Ты чему своего сына учишь? Малыш, вон на сосне справа два нароста в виде шаров. В правый шар стреляй, - пришёл мне на помощь наш кузнец, дядя Рикки Сайпанен. - Хм, и вправду на «кивэс» похоже.

А до меня наконец дошло, что пьяненький папашка призывал меня стрелять по предметам похожим на мужские яйца. «Кивэс» это не только камни в нормальном переводе, но и мужские яйца в взрослой речи. Точно, батя пьяный. Как бы опять чего не учудил.

Прицелился куда сказали и расстрелял в ту сторону все шесть патронов. Из шести моих выстрелов, только три пули угодили в крайний левый низ этого, хм, яйца. А целился я в центр и даже немного выше. А значит винтовка не пристрелена, а может даже и отец прицел сбил. С него станется.

…..

6 сентября 1897 года я отправился в школу. В первый раз в первый класс финской начальной школы. Слава местному богу Джумо, что не один. Вместе со мной в первый класс пожелали отправиться парочка братьев-рыцарей из моего ордена «Зеленого меча». Недаром я их учил считать и читать.

Мой кузен Микка и эстонец Яков уговорили своих предков и теперь мы сидим за одной партой. Здесь парты, вернее столы, рассчитаны на четырех человек. Но так как в компанию к малолеткам ни один нормальный ребёнок восьми — девяти лет, а именно с этого возраста начинали обучение в нашей начальной школе, не пойдёт, то и сидим мы теперь сами.

Тем не менее, остальные дети относились к нам дружелюбно. В одном селе живем, да и моя знаменитость не последнюю роль в отношениях сыграла. Надо сказать, что рос я как-то аномально. По росту был примерно равен семилетнему ребёнку. Может, это влияние моего домового, а может, и память о прошлой жизни, в которой я был двухметровым амбалом.

Учёба для меня оказалась очень легкая. В первом классе было всего пять предметов. И не каждый день. Арифметика, чистописание, финский и русский языки, и Закон Божий. Последнего я и опасался больше всего, думал, что придётся учить молитвы, читать жития святых. Но этот предмет оказался самым легким и интересным. Раз в неделю к нам, первоклашкам, приходил наш пастор, отец Харри, который рассказывал всякие забавные истории из жизни святых и не требовал ничего заучивать.

Самым сложным предметом для меня, оказалось чистописание. Все эти палочки, чёрточки, повторы букв, маленьких, больших, строчных и прописных. Но так как мое же стихотворение про чистописание висело на импровизированном плакате возле доски, мне было некуда деваться, а только стараться, чтобы всё получалась красиво и без клякс.

Почти всю первую половину сентября, в школе учились только мы, первоклашки. Остальные дети были на картошке, помогая своим семьям её убирать. Почти как у нас в СССР. Может, мы этой картошкой по осени вместо учёбы заразились как раз от финнов?

Уроков было не густо, два, три в день, после чего мы тоже отправлялись на помощь своим семьям. Ну, кто отправлялся, а я филонил. Бегал в вотчину к дяде Каарло, где наконец запустили паровой дровокол, и я, наблюдая за его работой, раздумывал как эту конструкцию переделать под горизонтальную схему.