Великий Дракон

Машина, арендованная Вэнем, заглохла в километре от отеля, посреди оживленной трассы. Десять минут Вэнь вручную опрашивал бортовые системы, но так ничего и не понял. Потом явилась дорожная полиция и с ходу обвинила Вэня в создании аварийной ситуации. Потом еще двадцать минут ждали бригаду техпомощи. От ее вердикта зависело, выплатят ли Вэню компенсацию за то, что сдали в аренду неисправную машину, или он проведет десять суток в тюрьме за ненадлежащую эксплуатацию и прочее. Бригада с ходу нашла неисправность, устранила ее и с невинным видом предложила нам ехать дальше. Вэнь, у которого над душой висели полицейские, уперся как баран и сказал, что добьется справедливости. В результате я вызвала такси и поехала к Биркам, а он — в полицейский экспертный центр.

Бирки жили в пригороде. С дороги я позвонила им, договорилась, что они примут меня. Дождь усилился, но, несмотря на это, Бирки встретили меня в саду. Немолодая семейная пара, за долгие годы сроднившаяся до полной потери индивидуальности. И муж, и жена были на одно лицо, одевались в одном стиле, использовали одни и те же мусорные словечки в речи и, в целом, производили неприятное впечатление. Я знала, что Шон был старшим ребенком, у него остались еще трое братьев и сестра. Но по родителям никак нельзя было сказать, что один из их детей погиб. Роботы какие-то.

Я показала документы. Увидев официальное разрешение на работу, выданное шанхайскими властями, они переглянулись и натянули на лица деланные улыбки. Понятно, приняли за шпионку. То, что у меня были разрешения еще Куашнары и Земли, их не впечатлило.

Китаянка, которая ссылалась на их сына? Да мало ли тут ходит китаянок-попрошаек. Всех не упомнишь. Мошенницы. Придумывают разное. Что с ними делают? Прогоняют, конечно. Я показывала фотографии Сони, уговаривала, но было ощущение, что говорю со стеной. И лишь когда я собралась уходить, женщина «вспомнила». Да, была одна какая-то, дура дурой. Как звать, не спросили. Может, и представлялась. Да зачем запоминать-то? Сказала, что подружка их сына. Из самого Пекина. Ну понятно, что о ней подумали. Шона-то убили за два года до этого. Она была настырная, плакала. Чем кончилось? Да полицию вызвали, нахалку и увезли. Больше не появлялась.

Я поехала в местный участок. Мой зонт сломался, плащ промок, я замерзла и устала. В участке все ползали, как сонные мухи. Я десять раз показала свои документы и повторила запрос. Двадцать раз вспомнила, что здесь без взятки ничего быстро не делается. Наверное, если бы мне предложили хотя бы горячего чаю, я бы к мысли о взятке отнеслась не в пример благосклонней. Но чаю не предлагали, и я разозлилась. Наконец, меня приняла архивистка. Я посмотрела на ее безразличное лицо, на презрительно скривленные губки — и без зазрения совести применила к ней простейшую психотехнику. Через пять минут девица у меня носилась, как ужаленная, передо мной стояла чашка дешевого, зато горячего кофе, а данные поступали валом.

В означенный период времени было задержано шестнадцать китаянок. Десять подходили по возрасту. У девяти не было гражданства. И лишь одна не имела вовсе никаких документов. То есть у нее был фальшивый чип, но и только. Архивистка подняла данные допросов. Да, задержанная назвалась Соней Джонс. Что с ней сделали? Трое суток продержали в камере, потом передали миграционной службе для депортации. Почему так, ведь не было доказательств, что она непременно с шанхайской стороны? Потому, что так принято. Здесь нет других нелегалов, кроме как оттуда.

Я проверила время. До окончания рабочего дня осталось сорок минут. К счастью, мне выдали коды сопроводиловок на Соню, и я помчалась в управление миграционной службы. Успела за десять минут до закрытия.

Удивительно, но здесь кипела жизнь. И ответ на запрос я получила моментально. Да, такая проходила. Да, готовилась к депортации. Нет, границу не пересекла, потому что ею заинтересовалась контрразведка. Вот, пожалуйста, номер постановления о передаче задержанной в другое ведомство.

Я вышла из управления в густые сайгонские сумерки. В мокрые, душные, холодные сумерки. Постояла пару минут и поняла: единственное блюдо русской кухни, которое интересует меня прямо сейчас, — это рюмка ледяной водки.

Но вместо теплого кабачка, где пахнет борщом и пирогами, где играет гармонь и к каждому блюду подают толстые ломти свежего хлеба, я поехала в отель. Писать отчет. Рапорт я отправила Августу, а потом залезла в горячую ванну.

Я задремала в ванне, проснулась, кое-как вытерлась и перебралась в кровать. Подумала, как здорово было бы сейчас прижать к себе Огги и вместе с ним уснуть — и мне вдруг так укололо в сердце, что я едва не разревелась. Господи, до чего все несуразно и неправильно. Закончу это бестолковое дело, наговорю Августу гадостей, возьму сына и поеду… Куда поеду? А на Арканзас, к родителям. Они меня любят и хотят мне только добра. С ними будет тепло. Сразу на душе полегчало, и я сама не заметила, как уснула.