Великий государь

Жених оказался нетерпелив. Сразу же после нового года в середине сентября он повёл невесту под венец. Обряд венчания свершил сам патриарх Филарет в Благовещенском соборе. И было трёхдневное ликование. Москвитяне радовались за царя и валом валили на Красную площадь и в Кремль, где от щедрот царских угощения, бочки с вином, с пивом и каждый мог вволю выпить хмельного во здравие царицы и царя. И в Грановитой палате был большой пир, все веселились без меры, царю и царице подносили дорогие подарки, золотом и серебром осыпали, желали многих лет супружеской жизни, много детей и всё прочее во благо семейного счастья.

Ан счастье молодожёнов было коротким. Чей-то злой колдовской глаз ожёг невесту. Потом патриарх Филарет горюя над печальной участью царицы Марии, долго будет искать-перебирать в памяти лица всех тех, кто мог совершить злодеяние. И когда спустя семь месяцев после венчания, будучи беременной, царица Мария скоропостижно скончалась, Филарет убивался от горя не меньше царя и разум его мутился от тягостных дум. Но однажды его как будто озарило. И он, как ему показалось, нашёл виновницу смерти царицы. Вспомнил он, что на свадьбе был воевода Бутурлин, а с ним — Катерина и Ксения. И видел он, как от Ксении исходили какие-то неземные лучи. Но странным во всём этом было одно: почему он, Филарет, в сей же миг запамятовал сие яркое явление, словно и вовсе его не было. Теперь же память прорезалась, словно молодой зуб, и он увидел лицо Ксении в каком-то мучительном оцепенении, в страдании, готовом прорваться криком. И понял Филарет, что это Ксения наслала на Марию колдовство.

И вскоре же, как миновало девять дён после смерти Марии, мартовским вечером Филарет поехал в палаты воеводы Бутурлина на Пречистенку. Встретил патриарха сам воевода.

— Слава Всевышнему, что послал тебя к нам, святейший. А у меня Катерина два дня назад разрешилась от бремени, доченькой одарила. То-то порадовала...

— Благословляю мать Катерину. Да иное дело привело меня к тебе — государево, — строго сказал Филарет.

— Вон как! — удивился Бутурлин. — Ан за нами грехов нет.

— Ежели бы так. Дома падчерица Ксения? — спросил патриарх, с трудом произнеся нехорошее слово.

Воевода Бутурлин никогда и ни перед кем не испытывал робости. И на сей раз не изведал её, ответил с вызовом:

— Ошибся, святейший, у нас есть дочь Ксюша, она же дома, да хворая, лежит пластом.

— Что с ней?

— Ежели бы ведали! Я уж и священника приводил...

— Ишь ты, какая поруха. Ну веди к ней, однако же, — повелел патриарх.

Он вспомнил, что к Ксюше был ласков всегда. Была она частью той, кого он так долго и чисто любил. И пока шёл до опочивальни Ксюши, гнев его источился, лишь беспокойство росло. Жар у девицы, который опалял её девять дней, к этому дню схлынул, и она лежала бледная и отрешённая от земного мира. Но, увидев патриарха, лицо её оживилось, появилась слабая улыбка и она тихо зашептала:

— Господи, как Ты ко мне милостив. Хвала Тебе, что услышал мою молитву.

— Что с тобой, дитя? — осеняя крестом Ксению, спросил Филарет.

— Святейший батюшка, сними со своей души камень. Явилось мне откровение Господне, будто ты положил на меня грех за смерть рабы Божией царицы Марии.

Удивился Филарет прозрению ясновидицы, сел на ложе, спросил:

— Истинно глаголешь, что было Господне откровение?

— Истинно, святейший. Ты долго искал злочинца, но тебе не открывалось. На третий день после кончины тебя озарило, ты увидел меня и моё лицо в день свадьбы, и как я смотрела на царицу, тебе и замстилось.

— Разве сие не так? Отвечай же!

— Не так, святейший. Потому прими моё покаяние, а там суди, как Бог велит — Ксения смотрела на патриарха глазами родниковой чистоты, и не было в ней ничего земного.

Взгляд ясновидицы растопил лёд в душе Филарета, и он взял Ксюшу за руку, мягко сказал:

— Внимаю тебе, дочь моя.

— Видел ли ты, святейший, кто сидел близ царицы и княжны Черкасской?

— Видел и помню. Второй от Марии сидела боярышня Ирина Щербачёва.

— А помнишь ли ты её бабушку?

— Как не помнить! Да она всей Москве была ведома и... — Тут патриарх осёкся, потому как вспомнил, что не было во всей Первопрестольной и за её пределами такой колдуньи от дьявола. Сказывали, что её происками царь Фёдор Иоаннович водянкой заболел. А позже она паука-тарантула на него напустила, который и убил царя. — Лютая была колдунья, — отозвался Филарет.

— А сватьи-бабы приходили во дворец от Щербачёвых?

— Были и навязывали Ирину Михаилу. И он смущался ею, даже просил матушку, дабы она повлияла на меня, — ответил Филарет. Но про себя подумал: «Да ведомы ли ей колдовские чары, смогла ли она лишить живота свою жертву?»

И при полном молчании Ксюши Филарет «услышал» её ответ: «Ведомы ей колдовские чары и живота она может лишить свою жертву. И сила её сильнее моей, потому мне не удалось сломить её колдовства. Да вот и слегла, и маюсь...»

Бутурлин стоял рядом с патриархом и ничего не понял, когда Филарет вдруг прослезился и припал лицом к лицу Ксюши и целовал её в лоб, в щёки и всё шептал: