Великий государь

Расставшись с патриархом, митрополит поспешил на своё подворье, закрылся в опочивальне и долгое время не выходил. Он думал о том, что произошло в его судьбе после встречи с патриархом Гермогеном. Казалось, на первый взгляд ничего не случилось. Но подспудное течение событий дано видеть не каждому. Филарет их видел. Он знал, что совсем недолго оставалось царствовать Василию Шуйскому. Бездеятельный царь, который не желает видеть, что держава катится в пропасть, народу не нужен. Что за этим последует Филарету тоже было ясно. Россияне захотят найти достойного царя-батюшку, который сможет вывести Россию из смуты, сможет защитить её от нашествия чужеземцев.

Затворничество Филарета прервалось возвращением из похода под Можайск князя Ивана. Он был возбуждён, радовался, смеялся, рассказывал, как четверо суток провели в лесу.

— Да кто ведал, что лесные мужички шустрее оказались, — посетовал князь Иван. — Слава Богу за милость, ты, брат-батюшка, вижу, здоров и духом не сник, но светел, — в какой раз обнимая старшего брата, шумел молодой князь.

— Светел, братец, угадал. Да всё милостью первосвятителя Гермогена. За него молю Бога.

В этот же день поздним вечером в палатах Филарета появились братья Дмитрий и Юрий Трубецкие, которые всё ещё скрывались от царя. Они принесли весть, коя подтвердила опасения Филарета.

— Царь Василий вовсе свихнулся умом, — начал Юрий, — затеял переговоры с королём Жигмондом. Тайные послы под Смоленск пошли. Надумал Шуйский в угоду полякам отдать трон Жигмондам, кому, неведомо.

Филарет только головой покачал, вспомнив, как Ян Сапега принуждал его идти на поклон к Сигизмунду.

— Совсем плох Василий, коль в сговор с поляками пошёл, — согласился Филарет.

— Ещё самозванец в движение пришёл, — продолжил рассказ брата князь Дмитрий. — Калугу покинул с большим войском, вновь Москву обкладывает.

Позже всё так и было. Лжедмитрий II, не встречая большого сопротивления царских войск, взял Серпухов, Коломну, Каширу и от Каширы повернул к Москве. Но царь Шуйский как и прежде бездействовал. После того как его брат князь Дмитрий потерял в битве с поляками под деревней Клушино почти сорок тысяч воинов, Шуйский боялся выпустить из Москвы последние тридцать тысяч войска. Царь уже никому из своих воевод не доверял. Он был угнетён духом и особенно впал в уныние после внезапной смерти племянника, князя Михаила Скопина-Шуйского. Прошёл слух, что князя Михаила отравил князь Дмитрий Шуйский. И Филарет в этот слух поверил.

Одного пока не знал Филарет того, что против царя Шуйского замышлялся заговор. Да вскоре и об этом ему стало известно.

Принесла сию весть в палаты Романовых ясновидица Катерина. Когда слуги доложили о гостье, Филарет почувствовал слабость в ногах. Он опустился в кресло и не сразу велел слуге звать гостью. В сей миг его осенила мысль о том, что ежели Катерина переступит порог его дома, тотчас возникнет вихрь, в котором оживёт-закружит её всё прошлое и, чего доброго, в сердце вновь вспыхнут прежние чувства. Помнил же он, как подобное случилось четыре года назад в селе Тайнинском, куда Катерина явилась также неожиданно, дабы предупредить его о приезде Лжедмитрия. Тогда их встреча продолжалась не больше десяти минут. И поодаль сидел в возке её муж Сильвестр. Но ведь случился же взрыв в груди Филарета, когда он увидел свою несравненную возлюбленную. Верил Филарет что годы не изменили облика Катерины. И её ярко-зелёные глаза поди всё так же горели ведовски-притягательно. Потому нужны ли ему были новые сердечные тревоги? Однако Филарет вовремя опомнился и велел слуге привести к нему Катерину.

— Пусть войдёт раба Божия, — сказал он, как бы отгораживаясь этими словами от всего мирского, от того, что когда-то двадцать пять лет назад было между ними.

И Катерина вошла в малую палату, где Романовы принимали гостей по-домашнему. Филарет не узнал её, потому как гостья не сняла шубы и платка, скрывающего её лицо. К тому же день был тусклый, а свечи не зажигали.

— Владыко Филарет, не обессудь, что явилась незваная. — И Катерина подошла к митрополиту, склонила голову.

— Во имя Отца и Сына... — и словно споткнувшись, сказал то, чего от себя не ожидал: — Катюша, скинь шубу и платок, видеть тебя хочу, свет мой.

— Господи, чего боялась, всё тем и обернулось! — воскликнула Катерина.

Филарет же словно окунулся в молодые годы, а вынырнув из них, всем существом жадно потянулся к женщине, которую нежно любил. Он помог Катерине снять шубу, и за платок взялся, и тронул рукой пук волос, гребень вытянул, волосы распустил, разгладил. И в палате стало светло от золотистой косы, будто в неё заглянуло солнце.

— Ну вот, ну вот, так и есть, ты прежняя. — И взмолился: — Господи милостивый, прости старого греховодника!