Великий государь

— Ты же помнишь, Филарет, и ты, князь Василий, что ваш российский архиерей Игнатий стал служителем унии и никто, ни Бог, ни люди, не упрекнули его за сие, — доказывал богослов.

— Игнатий-грек отступник, русская церковь предала его анафеме. Разве этого осуждения мало? — возражал Филарет.

Петру Скарге приносили в каземат стул. Телохранители уходили из башни, а он садился и начинал проповедь. Встречая упорное сопротивление россиян, он с каждым днём становился злее, жёстче вдалбливал каноны своей веры в головы непокорных, принуждал их повторять за собой католические молитвы. Случалось, что Пётр Скарга пускался на уловки и благостно рассказывал узникам о том, как в давние исторические времена униатская церковь царствовала на многих землях, где ныне исповедуют православие. Он принуждал узников вставать на колени, сам расхаживал по башне и со страстью в голосе излагал то, что случилось во времена царствования императора Палеолога в конце тринадцатого века.

— Был год, когда латинская империя пала и никейский император Михаил Палеолог Восьмой захватил Константинополь. Православные христиане торжествовали, — начал свою проповедь богослов, — но их торжество было недолгим. Папа римский Урбан Шестой не примирился с захватом греками Константинополя. Призвав на помощь Господа Бога и все католические силы, против захватчиков и их вождя Михаила Палеолога выступила вся империя. Церковь обвинила его в хитрости и коварстве, потому как престол после смерти императора Феодора Ласкариса должен был занять его сын Иоанн. Но Палеолог оттеснил Иоанна от трона и изгнал из Никеи...

Филарет в эти минуты не внимал богослову, понимая никчёмность его проповеди. Он и без Скарги знал, что Палеолог был коварен и хитёр. И когда приблизилось время расплаты, он пошёл на переговоры с папой Урбаном VI. Палеолог явился в Рим с богатыми подарками и дал согласие о слиянии западной и восточной церквей. Знал Филарет и то, что папа не принял даров и не допустил его к себе, считая предателем веры. И лишь позже, когда на папский престол вступил Григорий X и понял, что ему Константинополь не вернуть для империи, пошёл навстречу желанию Палеолога.

Как помнил Филарет в 1274 году состоялся Лионский собор. И на этом Соборе решили объединить церкви при условии, ежели греческая церковь примет латинский закон об исхождении Святого Духа и от Сына. И к тому же признает главенство папы.

Но насильственное слияние церквей не удалось. Против Михаила Палеолога восстало всё духовенство греческой веры. Раньше покорный императору патриарх Иосиф тоже восстал против унии. Палеолог продолжал притеснять архиереев, действовал хитростью и коварством, силой, уговорами, всё для того, чтобы признать папу братом по вере. Но ничто не помогло сломить греческих священнослужителей. И греческая церковь сохранила свою свободу и самостоятельность. Вспомнив борение двух церквей, Филарет встал с коленей и твёрдо сказал:

— Твои богословские увещевания напрасны, святой отец. Мне ведома история нашей веры и нашей церкви. Они не были под пятой римской церкви.

Пётр Скарга попытался вновь поставить Филарета на колени и позвал стража. Но Филарет проявил непокорство и заявил богослову:

— Теперь послушай моё. В тысяча четыреста тридцать седьмом году в Фераре прошёл ещё один Собор, где снова говорили об унии. И папа Евгений Четвёртый пригласил на этот Собор восточных иерархов с патриархом Иосафом. И был на Соборе в Фераре русский митрополит Исидор. Одному Господу Богу ведомо, как прошёл бы Собор для греческой церкви, но Всевышний был гневен на папу Евгения и лишил его разума. Тот неслыханно оскорбил православных архиереев, заставил патриарха Иосафа целовать его туфли. Случалось ли подобное ранее, когда бы так оскорбили главу великой церкви! — горячился Филарет — И тогда восточные архиереи покинули Собор. И верно поступили. Теперь защищай своё!

— Встань на колени, нечистый! — загремел Пётр Скарга. — И велел стражу: — На колени его!

Сильный воин ударил Филарета по ногам, и тот осел на колени. Воин надавил Филарета на плечи и так держал его. Он же посмотрел на князя Василия и усмехнулся, дескать, знай наших, и зачал свою молитву, сочинённую ещё в Антониево-Сийском монастыре.