Великий государь

Два месяца и десять дней, которые миновали мигом с торжественного въезда царя в Москву, ушли на то, чтобы восстановить устав царской жизни, порушенный за годы смуты. Труд сей оказался нелёгким и его бы не осилить юному царю, если бы не твёрдая рука его матушки-государыни, как стали величать её царедворцы. Но старицы Марфы хватило лишь на то, чтобы навести видимость лоска в Кремле. Однако все попытки её вершить за сына государственные дела не увенчались успехом. И тогда она пошла по иной дорожке, стала искать среди своих многочисленных сродников чинов, способных к державным делам. Потом, как покажет жизнь, она и в этом не преуспела, но обмишулилась и нанесла державе большой урон. Не сказать, чтобы все, но многие романовские сродники меньше всего занимались государственными делами, а больше склоками, происками и пронырством, дабы погреть руки державным добром, ухватить себе кусок пожирнее, прирезать к своим вотчинам новые земли из государственных угодий.

В эти же дни, ещё до венчания Михаила, вернулись из Польши посланники, которые ездили туда с грамотой о заключении перемирия и об обмене пленными. Польский король Сигизмунд не принял ни посланников, ни грамот и заявил, что пока Михаил Романов не покинет Москвы и не откажется от мнимого царского титула, никаким переговорам не быть. А всех пленных россиян, заявил он, ждут суровые испытания. Князь Фёдор Шереметев, который отправлял посланцев, сам и встретил их, а всё, что узнал от них, не понёс до царя, не хотел опечалить юную душу царя чёрной вестью о судьбе отца.

Благодатное лето 1613 года поднималось в зенит. И 11 июля, в празднования равноапостольной великой княгини Киевской Руси Ольги, распахнулись врата кремлёвского Успенского собора, чтобы при стечении всей Москвы и гостей из многих российских городов совершить обряд венчания первого русского царя династии Романовых, стоявшей во главе России более трёхсот лет и прерванной смутой 1917 года.

После изгнания из Москвы поляков клирикам и мастеровым прихожанам немало пришлось потрудиться, дабы привести собор в боголепный вид. Поляки жестоко надругались над собором, как и над другими кремлёвскими храмами. Они содрали с икон все драгоценные оклады, разворовали церковную утварь, многие иконы сожгли, почти полностью разрушили иконостас, взломали и загадили полы. Прилежание россиян, их любовь к своим храмам, к святыням Кремля сделали своё дело. В Успенском соборе ко дню венчания государя всё сверкало первозданной красотой. Посреди храма было устроено возвышение от алтаря в двенадцать ступеней, обитых алым сукном. По обеим сторонам царского места — чертога — поставили скамьи, покрытые персидскими коврами, разукрашенные атласом, бархатом и предназначенные для высшего духовенства. На чертоге был возведён престол для царя, а возле поставлен стул для митрополита.

Коронованию царя предшествовало внесение в Успенский собор регалий: царской диадемы-брахмы, царского венда, скипетра, державы и цепи аравийского золота. За этими регалиями архиереи внесли в собор, как величайшую святыню, крест с частью животворящего древа. Митрополит Ефрем и сонм архиереев и священников приняли регалии, и были посланы к царю боярин Морозов и протопоп Кирилл с вестью о том, что всё готово к венчанию.

И вскоре на Соборной площади появилось торжественное шествие. Перед царём шёл протопоп Кирилл и окроплял царский путь святой водой. По правую и левую сторону от царя шли окольничьи, стрелецкие головы, разные чиновники. Замыкали шествие бояре, княжата, стольники, стряпчие, думные люди, дворяне, дети боярские и всяких чинов люди из разных городов державы.

В соборе царь приложился к мощам и святым иконам и подошёл к чертогу. Митрополит Ефрем осенил царя крестом и окропил святой водой. И начался молебен Живоначальной Троице и Владычице Богородице. Царь Михаил слушал молебствие, стоя на царском месте, а по окончании его митрополит Ефрем ввёл царя на чертог и усадил на престол. Посидели должное время молча, встали и царь с митрополитом обменялись речами. Смущаясь и порою не находя слов, юный царь поведал, как состоялось его избрание, «всем народным множеством людей всего великого русского государства».

Речь митрополита была более пространной. Он описал смутные годы, межцарствие, освобождение Москвы от поляков, само избрание Михаила на царство по праву сродства с царём Фёдором Иоанновичем.