Великий канцлер

Итак, поскольку Ольга, как новая глава дома Романовых, уже дала нам разрешение на брак, мы с Николаем перед самым отъездом провели обряд обручения в домовой церкви Зимнего дворца в узком семейном кругу. С моей стороны свидетелями присутствовали полковник Новиков, «главный инквизитор» Мартынов, канцлер Павел Павлович Одинцов и Дарья, а со стороны Николая – его дочери, императрица Ольга и брат Михаил. Ни вдовствующая императрица Мария Федоровна, ни сестра Ксения и друг детства Великий князь Александр Михайлович, несмотря на то, что были званы, на обручение не явились. Моя будущая свекровь до крайности не одобряла этот брак, как не одобряла она и замужество своей дочери Ольги за полковником Новиковым. И с тем, и с другим браком она, скорее, мирилась – как с неизбежностью. Это неприятно, но мы с Николаем переживем; а Ольгу и вовсе это не заботит – она и прежде не обращала большого внимания на свою маман. Что же касается семейства Ксении и Александра Михайловича, Николай подозревает, что они проигнорировали наше приглашение из-за того, что он перестал быть императором. Ну и черт с ними, подумаешь… уж париться по этому поводу я точно не стану. Обручение состоялось и без них. И после этого я стала официальной невестой Николая, одобренной царствующей государыней и моей подругой Ольгой.

Честно говоря, я старалась не углубляться в собственные переживания по поводу этого события. Не хотелось выглядеть глупо, проявляя излишнюю впечатлительность. Но, конечно же, я была безмерно счастлива, приобретя новый статус. Мои «дочки» с утра буквально не отлипали от меня. Они даже преподнесли мне подарок – и это тронуло меня до слез… Это была аппликация в красивой рамочке – в виде цветочного букета с двумя голубками, сделанная из кусочков различных тканей; я сама научила их этому виду рукоделия. Девочки в этот день были нарядны, веселы и неописуемо прелестны.

Николай тоже в этот день проявлял несвойственное ему оживление. Он то и дело шутил, делился планами, живо поддерживал разговор. Его глаза по-особенному блестели, и даже когда он на минутку задумывался, его лицо озарялось решимостью и вдохновением – то есть это была не присущая ему меланхолия, а нечто совсем противоположное. Ольга, наблюдавшая за ним, в какой-то момент даже озорно подмигнула мне, указав на моего будущего супруга взглядом.

После обручения мы все пили чай в Малахитовой гостиной. Ольга с Новиковым так расщедрились, что выделили нам в качестве личной охраны сводный батальон морской пехоты, надерганный из Новиковской бригады. Отбор производился по параметрам личной преданности бывшему императору Николаю. Да, в бригаде у полковника Новикова достаточно солдат и офицеров, готовых костьми лечь за отставного царя. Командовать этим батальоном поручили Антону Ивановичу Деникину – ради такого случая Ольга произвела в полковники. После этого она еще раз повторила, что если с нами хоть что-нибудь случится, она в полном составе переселит финнов на Камчатку и Чукотку, заместив их добрыми и трудолюбивыми русскими крестьянами, а так называемая финская интеллигенция до самого конца своей беспутной жизни будет рубать в Воркутинских шахтах уголек. На робкое напоминание Николая о том, что в Воркуте еще нет никаких шахт, Ольга тут же отрезала: «Нет – значит, будут!».

После этого полковник Мартынов заметил, что из-за обособленности Финляндии от Российской империи его ведомство даже не смогло нормально расследовать убийство русского наместника графа Бобрикова. Самоубийство исполнителя этого преступления для финского менталитета так же нетипично, как и ворона, исполняющая арии из «Князя Игоря». Преступник-то – не бедный иудей из заштатного местечка за чертой оседлости, и не фанатик-ваххабит из нашего времени, а достаточно высокопоставленный и образованный молодой человек, сын сенатора и чиновник главного управления учебных заведений в Финляндии. Что, несчастная любовь, она сказала ему: «никогда-никогда»? Ой, не смешите мои тапки… Такая импульсивность скорее свойственна какому-нибудь итальянцу, а не финну шведского происхождения.