Великий канцлер

– Вам, господин Победоносцев, – неожиданно заговорил полковник Новиков, – следует понять, что сейчас, в самом начале двадцатого века, перед Россией, как в сказке, имеется распутье, от которого ведут три дороги. Тот путь, который России предложили вы, ведет прямо и через очень короткое время приводит к пропасти, на дне которой воют алчные волки. Терпение народа находится на грани истощения, и позвольте во всех подробностях не рассказывать при моей жене, что произойдет, когда эта грань лопнет. Смесь пугачевского бунта и французской революции выглядит на местности жутковато. Вторая дорога ведет направо, через внедрение в российскую действительность элементов конституционной монархии, западной буржуазной демократии, парламентаризма и политических свобод. По этому пути Россию увлекает крупная буржуазия, интересы которой обслуживают разного рода юркие либеральные личности. Мол, под просвещенным руководством Гучковых, Рябушинских и прочих капиталистов Россия невероятно усилится и процветет. Но нам-то точно известно, что и на этом пути Россию тоже не ждет ничего хорошего. Просто путь к пропасти будет дольше, чем в прямом варианте, ибо, овладев властью, крупная буржуазия не возжелает ничего делать с народной нищетой. В итоге – тот же бунт, в составе которого будет чуть меньше пугачевщины и больше французского якобинства. Третий путь ведет налево и означает сочетание абсолютной монархии и сильного социального государства. Мы ни в коем случае не собираемся потакать низменным инстинктам и расшатывать государственную власть. Напротив, можете считать наш курс возвратом к идеям государя Александра Третьего, провозгласившего союз Самодержавия и Народа. Только, в отличие от него, мы знаем, что надо делать и чего делать не стоит ни в коем случае.

– Да, именно так! – вскинула голову Ольга. – Принимая на себя власть, выпавшую из рук моего усталого брата, я поклялась, что буду своему народу доброй матерью, а не злой мачехой. Я поклялась, что при моем правлении дети не будут умирать от голода и болезней, что в России не будет нищих, босоногих и оборванных, а ее политический и военный авторитет будет стоять на недосягаемой высоте, как во времена Екатерины Великой, когда если в Петербурге чихали, вся Европа ложилась в жесточайшей простуде. Все, что я делаю, я делаю только ради этой цели. Не скажу, что это будет просто. Мне и моим помощникам предстоит провести государственный корабль между множества рифов и не ударить его о скалы, а потому любая попытка изменить или отменить нашу тщательно выверенную политику приведет Россию к катастрофе.

– Но, Ваше Императорское Величество! – вскричал Победоносцев, – вы назначили министром Труда некоего Владимира Ульянова – а это карбонарий, вольтерьянец и мятежник, призывавший к низвержению монархии и социальному бунту. Да и вообще, Бог с вами, зачем вам это министерство, ведь хватало же раньше рабочей инспекции?

– В первую очередь, – отчеканила Ольга, – господин Ульянов – это продукт вашей политики. Это реализация ваших идей привела к тому, что единственным путем для устранения неустройств стал видеться вооруженный мятеж против законной власти. Господин Ульянов – как раз тот человек, который нужен для того, чтобы унять жадность наших капиталистов, готовых перегонять на прибыли живых людей. На этом месте он будет незаменим. Знайте, Константин Петрович: если на каком-то посту лучше всего будет работать охранитель – я назначу туда охранителя, если социалист – то социалиста, если либерал – то либерала…

– Да неужели, – удивленно воскликнул Победоносцев, – даже такие бесполезные люди, как либералы, могут приносить пользу?

– Могут, – ответил князь-консорт, – ибо Козьма Прутков сказал, что каждый человек вынужденно приносит пользу, будучи употреблен на своем месте… Есть такое место и для либералов – например в антикартельном комитете, который должен следить за тем, чтобы крупные капиталисты не составляли картелей или трестов, сговариваясь по проводу заниженных закупочных и завышенных реализационных цен. Честная конкуренция – там, где это уместно – тоже часть пути, по которому мы собираемся повести Россию.

– В таком случае, Ваше Императорское Величество, – твердо сказал Победоносцев, – прошу меня простить, но я не желаю принимать во всем этом никакого участия и подаю в отставку со всех постов. Да-да, со всех постов. Я служил вашему деду, вашему отцу и вашему брату, и теперь желаю наконец-то отдохнуть…

– Нет ничего проще, – произнесла императрица Ольга, – Адель, дай сюда отставку господина Победоносцева. Вот, Константин Петрович, подпишите здесь и здесь, и будет вам пенсия, а также пожизненное место в Госсовете и Сенате. Будьте уверены: хотя мы крайне недовольны вашей деятельностью, с нашей стороны в ваш адрес не будет высказано ни одного дурного слова, а только похвалы и слова сожаления, ибо основной причиной вашей отставки названо состояние вашего здоровья. А теперь ступайте, господин Победоносцев, и мы надеемся, что мы о вас больше никогда не услышим ни хорошего, ни тем более плохого.