Великий канцлер

– Товарищ Ленин, – с серьезным видом произнес Красин, – а если этот подарок как раз и задуман с той целью, чтобы принудить нас к этому самому легальному существованию? Вы знаете, как в Индии ловят обезьян на продажу англичанам без всяких капканов, на одну только жадность? Для этого индусы берут тыкву, прорезают в ней отверстие, чтобы внутрь пролезла только обезьянья ручка, и засыпают внутрь всяких вкусностей, вроде изюма, чищенных орехов, кусочков сушеных фруктов и прочего, до чего так охочи проказливые мартышки. Потом охотник оставляет эти тыквы на земле рядом с деревом, на котором живут обезьяны, и притворно удаляется прочь. Дальнейшее нетрудно предугадать. Мартышки слезают с дерева, видят тыквы, наполненные соблазнительной приманкой – и пытаются ее оттуда достать, но кулачок, в котором зажато вкусное, не желает пролезать в узкую дырку. Оно, это вкусное, рядом, но достать его нет никакой возможности. И в этот момент появляется охотник – и перед обезьянами встает выбор: то ли бросить все и спасаться бегством, то ли вцепиться насмерть в то, что они считают своим и, оскалив зубы, защищать это от наглого агрессора…

– Я вас понял, товарищ Красин, – кивнул Ильич, – вы считаете, что правительство может выдвинуть нам неприемлемые условия, а чтобы мы были послушны и пошли на соглашательство, начнет давить на ту нашу структуру, которая будет настолько громоздка, что ее никак не переведешь на нелегальное положение. Ведь так?

– Да, товарищ Ленин, – согласился Красин, – именно этого я и опасаюсь.

– Напрасно-напрасно! – хмыкнул Ильич, – если для того возникнет настоятельная необходимость, то ничего не помешает лучшей части нашей партии немедленно уйти в подполье, хотя и не уверен, что это поможет. Товарищ Мартынов весьма неплохо умеет ловить скользкую рыбу в мутной воде. Что же касается соглашательства, то мы уже на него пошли. Единственный пункт нашей программы, который их в этом смысле интересует – это отказ нашей партии от курса на низвержение самодержавия и построение государства рабочих и крестьян с его дальнейшим отмиранием…

Заложив пальцы за проймы жилета, Ильич несколько раз прошелся по комнате туда-сюда. Будущего вождя мирового пролетариата, что называется, несло.

– И вы знаете, товарищ Красин, – сказал он, – ознакомившись с историей мира, откуда произошли товарищи Одинцов, Мартынов, Новиков и прочие, я пришел к выводу, что Маркс серьезно ошибся, утверждая, что по мере приближения к коммунизму произойдет отмирание государства. Да-да, Маркс ошибся. По факту получается, что роль государства при справедливом устройстве общества, напротив, чрезвычайно возрастает, а требование к качеству будущих социалистических чиновников будут настолько высоки, что старые николаевские министры не пойдут с ними ни в какое сравнение. Идея с отмиранием государства – по сути, анархистская, мелкобуржуазная и крестьянская, кругозор ее ограничен маленькой сельской общиной. Возможно, Маркс имел в виду, что по мере приближению к справедливому обществу народ станет более сознателен и для исполнения принципа примата общественных интересов над частными все реже и реже придется применять государственное принуждение. Но одной только функцией принуждения своих сограждан к тому, что им не нравится делать, государство далеко не исчерпывается. Те социальные функции, что у буржуазного государства находятся в зачаточном состоянии, у государства социалистического и коммунистического должны быть развиты до максимальных размеров. Тридцать пять лет назад деятели Парижской коммуны попробовали претворить в жизнь принцип отмирания государства и замены армии вооруженным народом – и тут же вдребезги были разбиты версальцами. Вот еще одна функция государства, которую следует сохранить и даже преумножить. Поскольку ожидаемая нами Мировая Революция может произойти только в несколько этапов, разделенных значительными временными промежутками, то до полного ее завершения защита социалистических государств от попыток буржуазной реставрации (как внешней, так и внутренней) также останется насущной необходимостью, ведь весь буржуазный мир ополчится против тех, кто будет призван стать его могильщиками. И на этом фоне прятаться и уходить в подполье мы считаем совершенно нерациональным образом действий…

– Так значит, товарищ Ленин, – сказал Красин, – вы считаете, что у нас просто не возникнет потребность уходить в подполье, а потому нам непременно следует установить контроль над этим Собранием фабрично-заводских рабочих?

– Вот именно, – воскликнул Ильич, – мы пренепременно должны подчинить себе эту организацию и использовать ее в качестве нашего кадрового резерва. Если мы планируем быть легальной партией, то нынешняя численность партийных рядов и известность наших товарищей в массах совершенно недостаточна. Сейчас нас сотни, быть может, тысячи; а скоро нас будет сотни тысяч и миллионы. Наши люди должны проникнуть везде и всюду, наши идеи должны быть известны во всех кругах общества – от аристократии до беднейшего крестьянства…