Великий канцлер

– Ну, как вам сказать, Савва Тимофеевич, – пожав плечами, ответил Красин, – есть у нас такой молодой грузинский товарищ, и мы действительно в прошлом году по партийным делам пересекались с ним в Баку… Только должен сказать, что Коба – это не имя, а партийный псевдоним; и вообще, я не понимаю, каким образом он оказался связан с этими господами из будущего…

– Знаете, Леонид Борисович, – задумчиво произнес Савва Морозов, – когда этот полковник Баев давеча приветствовал нас в ресторане, слово «товарищи» выскочило из него легко и свободно, как родное. Зато во время встречи с господином Одинцовым мне показалось, что, обращаясь ко мне «господин», он говорил как бы через силу, на мгновенье запинаясь и задумываясь…

– Да что же, Савва Тимофеевич, – с интересом спросил Красин, – вы думаете, что все они там «товарищи»?

На этот вопрос тот ответить не успел, так как в дверь купе постучали… Это и был полковник Баев со своим молодым спутником, который, правда, не вошел вместе со своим начальником, а остался в коридоре.

– Итак, товарищи, – сказал полковник, когда дверь за ним закрылась, – давайте расставим все точки над «И». Товарищ Одинцов считает, что в связи с некоторой переменой обстановки нам следует раскрыть перед вами пока еще потайную подоплеку происходящих событий. Дело в том, что вопрос, какую сторону баррикад – с нами или против нас – выберет товарищ Ленин, возможно, коренным образом повлияет на ход дальнейшей истории…

– Погодите, господин Баев, – выдвинулся вперед Красин, – скажите нам сначала – кто это такие «ВЫ», какова ваша программа и каково ваше отношение к партии большевиков? И, кстати, какое отношение вы имеете к премного известному душителю свободы, господину Мартынову? Ведь если мне не изменяет память, служит он в той же Имперской Безопасности, что и вы…

– МЫ, – ответил полковник, – это русские офицеры из будущего, которым обидно за униженную и оскорбленную державу, а также государыня Ольга Александровна и ее брат Великий князь Михаил Александрович. Императрица Мария Федоровна при этом для нас является попутчиком, а экс-император Николай Александрович – персонажем, который уже сыграл свою роль и теперь должен быть доставлен в счастливое будущее в качестве пассажира. Помимо этого, вокруг нас формируется организация единомышленников, нечто вроде рыцарского ордена, и людям из этого круга предстоит еще свершить многое. Теперь по поводу программы. Мы не хотим, чтобы огромное большинство русского народа прозябало в нищете, в то время как ничтожное меньшинство будет утопать в роскоши. Это положение надо изменить быстро и радикально. И в тоже время мы не хотим, чтобы этот «мир насилья», как поется в вашей песне, был разрушен «до основанья». Если это допустить, то степень применения этого самого насилия вырастет многократно и кровь потечет рекой. Вы даже не представляете, какого количества людских жертв будет стоить так желаемое вами низвержение самодержавия и последовавший за ним хаос Гражданской войны…

– Господин полковник, – резко возразил Красин, – низвержение самодержавия и последующая социалистическая революция являются краеугольными пунктами большевистской программы. Если мы силой не отберем власть у буржуазии и помещиков, то эти угнетатели трудового народа, рабочего класса и крестьянства ни за что не отдадут нам ее по доброй воле. Если для того, чтобы построить общество всеобщей справедливости, необходимо пролить кровь, то мы, не колеблясь, ее прольем.

– В таком случае, – невозмутимо усмехнулся полковник Баев, – мы, не колеблясь, без всяких сантиментов, перестреляем всех вас как бешеных собак. Там, в нашем прошлом, этот ваш эксперимент уже один раз состоялся, и итог его оказался весьма сомнительным. Во имя исполнения этих самых ваших краеугольных пунктов программы было разрушено государство, пролита кровь, погибли двадцать миллионов русских людей, большая часть из которых была никакими не угнетателями, а обычными рабочими и крестьянами, а страна в своем развитии оказалась отброшена на десятки лет назад. И каков же оказался конечный результат революционных преобразований? Государственная система, выстроенная вашими товарищами на месте разрушенной Российской империи, несмотря на всю свою социалистичность и прогрессивные стремления, до боли напоминала свою предшественницу и имела точно такой же ключевой недостаток – итог ее деятельности по большей части зависел от личности того, кто окажется на самом верху командной пирамиды…

– Такого не могло быть, – возразил Красин, – у нас, большевиков, нет никакой командной пирамиды, поскольку мы являемся сторонниками демократического централизма и вместо вождя или императора деятельностью нашей партии руководит группа опытных и ответственных товарищей, именуемая Центральным комитетом…