Великий канцлер

Из таинственного зеркального мрака на меня смотрела какая-то чужая женщина, к которой я еще не успела как следует привыкнуть. Именно женщина – умудренная жизненным опытом и осознающая свою красоту, а вовсе не та испуганная девчонка, какой я была всего полгода назад. Вспомнились слова Павла Павловича: «общение с нами никому даром не проходит». Я с жадным интересом разглядывала свое отражение, едва не позабыв про шпильки. Неужели это я? Я – но теперь уже в ипостаси ЖЕНЫ… И то, что мы пока еще не делили ложе с моим супругом, ничего не меняло в плане того, что теперь-то мой брак был НАСТОЯЩИМ. Обеты, со всей искренностью данные сегодня перед Богом, обязывали нас заботиться друг о друге и любить друг друга… На память мне пришли строки из Священного Писания: «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена".

И отчего-то именно в этот момент мне словно бы открылось откровение: а ведь коронация моя тоже будет подобна бракосочетанию… Я словно бы выйду замуж – но не за своего мужа, а за свое государство, и буду принадлежать не только себе, но России, как Россия будет принадлежать мне… В горе и радости, в минуты счастья и тяжелейших испытаний мы должны быть вместе. И также в эти моменты вместе с нами должна быть российская элита, все обладатели крупных капиталов и допущенные к секретам власти. В противном случае им лучше вообще не быть… И еще многое из послания апостола Петра можно было бы применить к отношениям монарха и его империи…

Я начала вытаскивать из головы шпильки, чувствуя, как жар разгорается в моей груди. Пальцы плохо слушались меня; шпильки, звеня, падали на пол… Ну вот, кажется, и все. Я прочесала пятерней свои волосы ото лба и невольно улыбнулась: я стала похожа на древнеславянское изображение солнца – чуть подкрученные короткие прядки, освободившись от сдерживающей их силы, обрамляли мою голову подобно лучам. Я слегка пригладила их на макушке, понимая, что больше ничего с ними сделать не удастся. И тут меня обняли теплые руки… Мой супруг, незаметно подойдя ко мне сзади, обхватил меня за талию и крепко прижал к себе. Столько энергии и силы было в этом объятии, что у меня захватило дух. Я замерла, прислушиваясь к тому, как внутри меня разливается горячая нега… А в этот момент он прижался губами к моей шее. Нежные, мягкие губы его целовали меня, а руки его в это время один за другим расстегивали крючки на платье. В его действиях отчетливо сквозило едва скрываемое нетерпение…

– Ольга, милая моя… – хрипло шептал он, касаясь губами моего уха, – супруга моя ненаглядная, любимая… Ты моя… моя…

Земля ушла из-под моих ног. Я плыла куда-то, качаясь на белых облаках… Внутри меня бушевали горячие волны желания. Я почувствовала, как он распустил шнуровку корсета, и дышать стало легче. Я тоже шептала что-то в ответ – такое же милое, любовное, бестолковое…

Пламя свечи трепетало, в приоткрытое окно залетал прохладный воздух, напоенный яркими, страстными ароматами умирающего лета… Руки возлюбленного гладили мое тело, не забывая избавлять его от одежды. Он осыпал поцелуями мои плечи – и всякий раз внутри меня что-то вздрагивало и разливалось по телу невозможно сладкой истомой…

И наконец платье упало на пол у моих ног. Под ним ничего не было… кроме легких трусиков и пояса с чулками. Это платье было пошито по указаниям Дарьи, и поэтому снимать его было гораздо легче, чем платья нашего времени (а то бывало такое, что какая-нибудь дама без трех горничных и не разденется). Трусики – это тоже была идея моей подруги… Отчего-то она мягко, но упорно настаивала, чтобы мое нижнее белье было подобно белью ее современниц. И в самом деле – изящно и удобно; а панталоны моих современниц – это верх нелепости, уродующий женщину.

Я смотрела на себя в зеркало, ни капельки не смущаясь. Замерев, мой любимый тоже разглядывал меня в зеркале, поглаживая мои плечи. Потом он провел руками по моим бедрам – и моя последняя защита упала на пол невесомым комочком белой кружевной ткани.

– Ты прекрасна, жена моя… о, как ты прекрасна… – восхищенно шептал Сашка.

А потом он вдруг подхватил меня на руки – легко, точно перышко – и понес на наше брачное ложе…

Это была восхитительная ночь. Все то, что происходило между нами, было так упоительно-прекрасно, что казалось чем-то немыслимым, невозможным. В нашем любовном неистовстве мы забыли обо всем на свете. Для нас не существовало ни времени, ни окружающего мира. Мы вновь и вновь с изумлением и радостью, с бесконечной нежностью и сладостным трепетом узнавали друг друга. Мы были той парой, которую воистину венчали на небесах… Теперь наша любовь стала полной, она обрела законченный смысл. Любовь открывала нам бескрайние горизонты…

Мы даже не заметили, как наступило утро. И только когда робкий розовый рассвет вполз в окно, мы, утомленные и счастливые, уснули, переплетясь руками, ногами, пальцами, своими душами и сердцами…