Великий князь

Бесстыдно белея жопкой, лез мальчонок в парное лоно тёплого бочага, шарился в корягах и подбережных норах, вытаскивая щерепистых окуней, склизкую плотву, а коли пофартит, то и снулого по дневной жаре берша¹⁸⁰. Низал рыбу жабрами на гибкий таловый прут, и коли не было на берегу соучастника в этой лове, то и таскал его сам, зажав конец зубами, и когда наискивал новую добычу, рыбина тихо водила плавниками и хвостами, щекоча спину. А когда от тяжести добытого начинало выламывать скулы, уже изрядно одрогший, с синей обводкой по губам и красным носом, лез на берег, натягивал, не обтеревшись, рубаху на мокрое тело и, скорчившись, сидел на самом солнцепёке, стуча зубами, трясясь всем телом, как шелудивый пёс. Потом, поборов нутряную эту изморозь, гордый уловом, бежал к дому.

Всё ещё малый телом, слышал он на голове своей тёплую ладонь матери, горячее её дыхание у самого уха и добрый голос.

– Ах как ладно, как красно, сыне!

Писало в его руке выводило на деревянной дощечке-сколе первые в жизни буквы. Мать обучала грамоте – чтению, письму, счёту. Он полюбил эту науку пуще всего родного, пуще матери и отца. И данное ему даром самим Богом Слово увело в иную жизнь – жизнь Духа. Получив даром, даром и отдавал Нестор Слово. И сколь было дарено, столь и отдарено. В отрочестве говорили о нём односельчане:

– Наш Талик – Песьтворец. – Детское имя, уменьшительное от взрослого Талеж, дали ему в память о первом тут боярине, Богом прощённые грехи которого забылись, а уважение людей выросло. Прозвище значило – Жизнетворец. Не иначе, как божьим наитием земляки, самые простые люди, предопредели жизненный его путь – творить Бытие в слове. И совсем не случайно монашеское имя Нестор, переведённое с греческого языка на русский есть – Возвратившийся домой. Он и возвратился…