Великий князь и я. Театр (СИ)

— Дочка в маменьку, — в отличие от высокого голоса Феликса, Снежан Верданский говорил с приятной хрипотцой, — Лизабет в молодости тоже была остра на язык. Что ж, приветствую гостей в моём доме. Располагайтесь, отдыхайте… Лиза!

Я стремительно повернулась и вскрикнула — бледная как смерть маменька едва держалась на ногах. Боже Великий, она будто привидение увидела!..

— Не может быть… — пробормотала она и мешком повалилась на пол.

— Лизабет, что с тобой?! — запрыгал дядюшка. — Ну что вы стоите, ей нужна помощь!

— Маменька! — я тоже скатилась на ковёр и положила голову мамы себе на колени. К счастью, её грудь ровно поднималась вверх, а пульс отдавался в пальцы. Скорее всего, обморок. Но что её напугало настолько?..

Меня накрыла тень. К маменьке склонился… сам хозяин дома — и легко, как пушинку, поднял её на руки.

— Полагаю, вы сильно устали с дороги. Пойдёмте, Ксения, я покажу ваши комнаты. Отложим знакомство до завтрака. Серафим, вели принести воды и нюхательной соли!.. Елизар, будь добр, подай барышне руку. Феликс, проводи графа в его комнаты.

Младший братец поморщился — мол я что, прислуга?.. — но спорить с отцом не стал. Елизар, спохватившись, приблизился ко мне и предложил локоть.

— Прошу прощения, графиня, — вежливо произнёс он с хрипотцой, но без эмоций, — я сегодня непростительно рассеян.

— Понимаю, — я устало улыбнулась, — полагаю, на портрете девушка была симпатичнее. Дядя носит с собой старые карточки.

— Напротив, — он серьёзно посмотрел на меня ясными голубыми глазами, — вы нравитесь мне больше, чем на портрете. Не такая возвышенная и хрупкая, как замершая картинка. Вы приземлёнее, живее, и это прекрасно.

— Благодарю.

Однако в нашу гостиную вошёл только князь — и лишь потому, что маменька лежала у него на руках. Впрочем, гостиную он сразу же покинул, взяв с меня обещание передать ему записку. Елизар пожелал "спокойной ночи" от дверей и ушёл вместе с отцом. С нами остались три служанки — одна постарше, ровесница маменьки, и две совсем молоденькие.

Нюхательной соли не понадобилось — как только шаги стихли, маменька фурией вскочила с дивана и прогнала служанок за дверь. Повернув ключ в замке, она сдула упавшую прядь со лба и провозгласила изумлённой мне:

— Я убью Павла! Я его четвертую к упыревой матери! Нашёл кому тебя сватать! Верданским! Уму непостижимо!

8

— Маменька… — вкрадчиво потянула я, наблюдая за родительницей. — А ты ничего не хочешь мне сказать?.. Например, когда ты познакомилась с князем Верданским?..

— С чего ты взяла, что мы были знакомы?! — мама с недовольным лицом отперла дверь и выглянула в коридор. — Куда исчезли эти служанки?! Нельзя же убегать так быстро! Лентяйки! Сена, у нас есть колокольчик?.. Ты ведь даже не ужинала!

— Я перекусила в театре! — кричать на маменьку было некрасиво, но голос я повысила. — Мама, ты в своём уме?! Что за шутки с обмороком?! Что за истерики?!

— Не ори на меня! Мала ещё — мать стыдить!..

О, как я любила этот надменный "родительский" тон!..

— То есть, проценты по ссуде считать вместо маменьки — это я взрослая, а стыдить — мала?.. — высокомерно задрала нос. Маме плохо давалась математика, и потому финансовыми делами я занималась с пятнадцати лет. Не на уровне банковского клерка, конечно, но всё-таки лучше, чем родительница.

Мама демонстративно отвернулась, сложив руки на груди. Замечательно. Сегодняшний день только безобразной ссорой заканчивать!..

Со вздохом поднявшись, я без лишних слов направилась к одной из спален. Комнаты для гостей чаще всего одинаковые, поэтому мой выбор не играл никакой роли.

— Верданские — традиционные язычники, — прилетело мне в спину, — да, старший князь не попал в историю с заговором, но новую политику императора он не одобрил. Ту самую, которая ставит законы империи выше языческих законов. Я уверена, его сыновья воспитаны в подобном ключе. Елизар тебе не пара.

Учитывая все обстоятельства, скорее уж я Елизару не пара.

— Может, они готовы к переменам?..

— Перемены?! — отчего-то вновь взвилась маменька. — Женская половина — это перемены?! Языческое приветствие — это перемены?! Вы с Павлом наивные, право слово! Язычник останется язычником, и природу его не изменить!..

— Зачем же мы ввязали в смотрины?! — тоже не выдержала я. — Ведь ты поддержала дядюшку!

— Я не знала, что речь идёт о Верданском! Впрочем, к чему ссоры!.. Завтра князь выставит нас вон, поверь мне!

Выставит?.. Я бы поспорила. У князя был такой довольный вид, когда он нёс маменьку — я бы назвала его ребёнком, предвкушающим шалость. Да и Елизар выказал своё расположение, хоть мы толком и не общались.

— Я пойду спать, маменька, — бросила через плечо. От усталости уже качало, да и спорить не хотелось.

— Стой! — она (не прошло и года!) очнулась. — Как тебя встретили в театре?!

— Нормально, — ответила и захлопнула дверь.

* * *