Великий князь и я. Театр (СИ)

Но стоило мне отвлечься, как он вновь начал колдовать. Под ногами прошла дрожь, а в воздухе ощутимо похолодало. Обхватив плечи руками, я с нарастающей паникой оглядывалась. Откуда такой холод, такая влажность?.. У сапожек заледенела земля, превращаясь… в ступеньку?! Будучи не силах поверить своим глазам, я обернулась к Темногорскому. К моему окну поднималась настоящая ледяная лестница!

— Быстро, — хрипло приказал он, покачиваясь, — и молись, чтобы окно было открытым!

Сглотнув, я рванула по лестнице, впервые не заспорив с Темногорским. Было ясно, что этот "фокус" дался ему непросто. И какой фокус!.. Лёд под ногами не провисал, не хрустел, не катался! Створку окна я толкнула с замиранием сердца, но обошлось. Наверное, служанки не закрыли — я не любила духоту и постоянно проветривала спальню. Едва я перезла через подоконник, как лесница растаяла. Стащив пиджак, я засунула его в ящик. Беглый взгляд в окно… но Темногорского уже и след простыл.

За дверью спальни послышался шум, и единственное, что я успела — накинуть халат и прикрыть окно.

— Снежан, ты же понимаешь, это глупо!.. — прорычала маменька, толкнув дверь… и застыла, обнаружив меня на кровати. — Сена?! Какого упыря?!

— Лиза, не выражайся! — кхм, а когда мама с князем перешли на "ты"? Что я пропустила?..

Маменька зашипела не хуже змеи, но в её взгляде горела нешуточная тревога. Мама всегда чувствовала, когда я в опасности. Это особое чутьё досталось ей от бабушки — служительницы храма Светоча. Пусть светочи в большинстве своём вымерли, крупицы их дара сохранили верующие. Боже Великий, маменька, наверное, ужасно перенервничала! Темногорский вполне мог снасильничать надо мной, а потом и убить, чтобы не оставлять свидетелей.

Но обошлось.

— Всё в порядке, мама, — я, пусть с опаской, но обняла злющую родительницу, — у меня разболелась голова, я пришла и сразу уснула. Вы что же, потеряли меня?..

Князь Снежан кивнул и зычно крикнул в сторону коридора:

— Беляна, нашлась пропажа! Парней с графом успокой, и горничную пришли, хватит ей выть! Ну Ксения!.. — уже мне: — Заставили вы нас поволноваться!

— Ох, у меня была недюжая слабость, — вымолвила я нежным голоском, — даже не помню, как до комнат добралась. Князь Снежан, с вашего позволения, я вернусь в кровать. Я такая разбитая, никого не нужно!

— Разумеется, барышня, отдыхайте. Лиза?..

— Спасибо за помощь, Снежан. Я и вправду повела себя как последняя истеричка. Ничего не проверила толком. Извини. Я побуду с Сеной, — покладисто выдала мамочка и вымученно улыбнулась князю. Аглаю, прилетевшую в покои, она отправила спать.

Дождавшись, пока все разойдутся, эта вероломная женщина вернулась в мою комнату и зловеще захлопнула дверь.

— Мама?..

— Рассказывай, дщерь неблагодарная! Где была, как в спальне оказалась и почему платье на тебе чужое, а?!

Вздохнув, я поудобнее устроилась на кровати и начала со знакомства с Темногорским…

20

К завтраку я вышла сонная и недовольная. Глаза слипались — мы с маменькой просидели до первых петухов. Я наконец-то поведала ей о Темногорском и остальной компании. Мама только вздыхала, прижимая к себе непутёвую дочь. Воскресную службу в церкви мы благополучно проспали, а Беляну, пришедшую нас будить, закидали подушками.

Но увы, за распорядком в княжеском доме следили строго, поэтому увильнуть от завтрака нам не удалось.

Князья Верданские за столом выглядели гораздо лучше "прекрасной половины". Пожелав мужчинам доброго утра, я попросила омлет и крепкий кофе.

Свой первый выходной день я собиралась провести… в постели. Выспаться всласть, а после полдника совершить набег на библиотеку. С этим театром я совсем забросила пьесы, а между прочим, из Ладаньи мне уже пришло письмо. Скоро выпускные балы в пансионах, на которые, как водится, нужно поставить сценки.

Но странное дело, неужели никому не донесли, что я уехала в столицу?..

Прочитав письмо, я спрятала в ладонь улыбку. Не желая терять рыбку-сказочницу, директор пансиона "всё понимал и был готов удвоить гонорар". Замечательно!

— Что вас развеселило, Ксения? — Елизар отсалютовал мне чашкой. Он явно был в приподнятом настроении, и я невольно улыбнулась в ответ.

— Подружка написала, из пансиона, — я сложила письмо и убрала в карман, — так, девичьи глупости.

Он машинально кивнул и вдруг огорошил:

— Не хотите прогуляться? Насколько я помню, сегодня у вас выходной. К тому же, вы больше недели в столице, а город ещё не видели. Надо навёрстывать упущенное.

Это было сказано очень по-елизаровски — просьба, облачённая в стальную броню приказа. Лишь под конец он очнулся и смягчил голос, добавив просительных интонаций. Я мельком подумала, что хотела бы познакомиться с Елизаром — не-князем. Порой его глаза теплели, но чаще они были скованы льдом титула и бесконечных правил.

Признаться честно, я растерялась. Ноги гудели после театра, намекая, что прогулка — дурная идея. Я планировала сон, чтение и любимую работу. На следующей неделе мне точно будет не до покоя — репетиции и проблемы в театре набирали обороты.