Великий князь и я. Театр (СИ)

— Директор театра — завидный жених?.. — не удержался дядюшка. — Князь Феликс, вы перебрали!

— Он перебрал, но не ошибся, — медленно, растягивая слова, произнёс Елизар, — Темногорский — выдуманная фамилия. На деле Алексей — внук старого князя Темновского, бывшего главы тайной канцелярии. С его родителями тёмная история вышла, но то, что он наследник Темновских — правда. Только приударить за Сеной… у Темногорского не тот характер, чтобы бегать за девицами.

Его слова задели… Нет, меня не расстроило равнодушие Елизара. В принципе, он верно высказал сомнения. Я ничем не могу привлечь столичного князя, героя войны и внука главы тайной канцелярии.

Но почему мне стало горько от этого осознания?.. Тьфу, Сена! Счастье ж не в Темногорских, а в успешной постановке и деньгах для ссуды!..

— Ик! — вдруг громко выдал Феликс. — А не следователь Сосновский вёл дело графини Сириновой?.. Ты не помнишь, Ель? Ну, про воровку и архив!

— Какой к Чернобогу архив, Феликс?! Ты чего несёшь?! — князь Снежан не кричал, но в его голосе звучала неприкрытая угроза. Бедная маменька аж пошатнулась, и князь без возражений усадил её в кресло.

— Мы с Фэлом и Сеной ездили в архив, пытались понять, какое дело связывает тебя с графиней, — нехотя сообщил Елизар, — и выяснили, что двадцать лет назад ты обвинил Елизавету Ивову в воровстве. Согласись, многозначительно. Друг Фэла посоветовал нам Сосновского — мол, он тоже занимался Ивовой.

— Князь, что себе позволяют ваши сыновья?! Это возмутительно! Лизабет!

— Я же запретил!..

— Успокойся, отец. Мы догадались, что имело место дурная история!..

Я смотрела на маменьку, слушая мужчин лишь фоном. Она прижала ладони к груди, и вид у неё был потерянный. Мы встретились взглядами и…

— Я говорила с Сосновским, — призналась, не желая ничего таить, — ты очень сильная, мама. Я бы не пережила тех испытаний, которые выпали на твою долю. И я всё равно тебя люблю.

Секунда, другая, третья… она всхлипнула совсем как девочка, сжимая обивку кресла до побелевших пальцев. Князь Снежан немедленно послал за каплями, но маменька отмахнулась.

— Полно, я не нежная барышня! Лучше кофе! Сена… Наверное, мне стоит объяснится с тобой и мальчиками. Представляю, что наболтал Сосновский, впрочем… я действительно воровка. Это была благодарность человеку, который подарил мне вторую жизнь.

— Лизабет!.. — охнул дядя.

— Прости, Павел. Моя мама из рода светочей. Дар нашего рода давно разбавился и угас, но память осталась. Мой отец работал в церкви на окраине Руссы, и прихожане его любили. Все считали, что светоч именно он, и по столице поползли слухи о его светлом даре. Это навлекло на нас беду. Некий барон Ветровский, язычник, посчитал, что должен указать "светочу" на его место. Вместе с дружками он запытал отца до смерти, а маму убил как свидетельницу. Меня же… — она запнулась и скривилась. — Ветровский забрал меня в свой дом. Для утех. Я ему понравилась. Пока императрица не спохватилась, десять лет было возрастом согласия. Несмотря на людские жалобы, Ветровский убедил полицейских в моём "согласии". Мне тогда исполнилось одиннадцать.

— Вы же были ребёнком, — недоверчиво пробормотал Елизар. Мама только фыркнула.

— Представьте себе, это его не остановило. Смазливая девочка, за которую некому постоять — вы, язычники, такое любите!

— Лиза, — осадил её князь Снежан, — Ветровский — убийца и отморозок. Елизар не имеет к нему отношения.

Она сконила голову, принимая его правоту.

— В общем, однажды Ветровский не убрал трость, и я смогла ударить его со спины. Это было смертельно, но я никогда не раскаивалась. Уже позже друзья с улицы поведали мне, что в доме Ветровского была языческая защита. Я же ничего не заметила. Я бродяжничала, спала в пустом доме и ночью выносила еду из лавок, где тоже стояла защита. Естественно, воровскому главе донесли о моих талантах. Он нашёл меня, выслушал и взял под опеку. Воровской глава неожиданно стал для меня новым родителем. У него язычники убили дочь, он показывал мне карточки… мы были похожи. Я жила как аристократка, в тепле и достатке. Задания в богатых языческих дворцах — мелочь, которой я могла ему оплатить. Сноровка позволяла влезть в окно, а с остальным справлялся мой дар. Конечно, это привлекло особые отделы, даже тайную канцелярию. В восемнадцать глава устроил меня в аптеку к старому другу и запретил ходить "на дело". Но Сосновский и Снежан всё равно выследили меня. Сделали подсадной заказ, вынуждая влезть в особняк к Верданскому. Однако случился непредвиденный фактор.

— Какой? — не утерпел Феликс. Мы слушали мамину историю, затаив дыхание.

— Ваш брат, — вздохнула маменька, — его маму прокляли при беременности, и он родился с испорченным источником. Его убивала собственная сила. Он болел, не прекращая. Как светоч, я могла отключить его дар, давая малышу набраться сил для борьбы с хворями. Но я должна была находится с ним рядом.

— Получается, вы поставили отца перед выбором, — с долей презрения рассудил Феликс, и я не выдержала: