Великий князь Николай Николаевич

При таких условиях генерал Плеве, поддерживаемый своим доблестным начальником штаба генералом Миллером, принял единственно возможное для военачальника с верным военным пониманием и солдатским сердцем решение перевести свой штаб поближе к войскам, хотя бы с опасностью потерять связь со штабом армии фронта. Будучи старшим в чине, генерал Плеве объединил в своих руках командование всей группой корпусов 2-й и 5-й армий, оторвавшихся от остальных.

Прибыв в Ласк – пункт, избранный для нового расположения штаба своей армии, генерал Плеве в первую очередь выдвинул вопрос: чем можно помочь 2-й армии? – и в соответствии с полученными ответами отдал приказание, сводившееся к расширению к западу района, занятого войсками всей его группы. Это распоряжение привело к ряду серьезных боев, значительно улучшивших их положение охваченной неприятелем группы войск.

В таких условиях войскам названной группы в согласии с приказом великого князя приходилось держаться во что бы то ни стало на месте, тем более что малейший намек на отступление по единственно оставшемуся свободным шоссе Ласк – Петроков, несомненно, привело бы обе армии к катастрофе. Шоссе это отходило от крайнего левого фланга всей группы и было совершенно необеспечено от неприятельских ударов с обеих сторон.

В такой обстановке в девятом часу вечера 22 ноября произошел курьезный случай, уже рассказанный мной в книге «Россия в мировой войне». Кратко говоря, он состоял в прибытии в штаб генерала Плеве германского офицера, назвавшегося парламентером.

Офицер этот, имевший на своей груди железный крест, объяснил, что он послан с предложением о сдаче генералом Гинденбургом, с которым состоит в родстве. Так как при нем не имелось никаких письменных документов, оправдывавших его странную, чтобы не сказать более, миссию, то офицер этот был просто-напросто объявлен начальником штаба 5-й армии военнопленным и в качестве такового сдан коменданту штаб-квартиры, который озаботился его, полузамерзшего, отогреть горячим чаем и накормить.

Жалкое физическое состояние, в котором прибыл названный офицер, легко одетый, несмотря на леденящую зимнюю стужу, ярко свидетельствовало о том, что обходящие германские войска, к составу которых принадлежал офицер, находились на исходе своих физических сил.

В этот период времени уже приводился в исполнение намеченный Верховным главнокомандующим контрманевр, имевший целью отрезание пути отступления на север тем германским войскам, которые обошли район Лодзи с востока и даже юга. Части войск русской 1-й армии, сосредоточенные на фронте Лович – Скерневицы, должны были быстрым движением вперед ринуться к Брезинам – важному узлу путей – и тем, как сказано выше, закрыть пути отступления германской группе генерала Шефер-Боаделя, состоявшей из 25-го резервного корпуса, 3-й гвардейской дивизии генерала Лицмана и находившейся при них кавалерии.

В этом окружении должны были принять участие также некоторые части 5-й армии.

К сожалению, Ставке снова пришлось столкнуться со стратегической бездеятельностью командующего войсками 1-й армии генерала Ренненкампфа. По позднейшим донесениям и расчетам штаба Северо-Западного фронта, войска эти двигались разрозненно, без должной связи между колоннами и, не имея перед собой неприятеля, со скоростью всего лишь от 8 до 12 верст в сутки.

При таких условиях выполнение задуманного контрманевра окончилось неудачей.

Ей содействовала еще неосторожность одной из русских дивизий, которая, заняв Брезины, расположилась в этом пункте без достаточных мер охранения. Трем германским дивизиям, очутившимся в катастрофическом положении, путем невероятных усилий удалось темной ночью, после кровавого ночного уличного боя, овладеть Брезинами и пробиться к северу на свободу.

Читателю, который желал бы ознакомиться с невероятными страданиями, выпавшими на долю тех немецких войск, которым пришлось пробиваться на север, я рекомендовал бы прочесть выдающееся и живое повествование одного из участников этих событий германского майора фон Вульфена. Из этого описания он составит себе отчетливую картину тех боев, которые должны были вести немецкие войска в сильную стужу, перегруженные обозами и многочисленными ранеными, обстреливаемые со всех сторон русской артиллерией и пехотой, рискуя каждую минуту очутиться в таком положении, из которого два выхода: смерть или плен.

На этот раз генерал Ренненкампф был отставлен от командования армией. Но русскому оружию в дорогую цену обошлось пристрастие к этому генералу императорского двора.

Распоряжением тыловых органов в Варшаве уже подготовлялись поезда вместимостью в 20 тыс. человек, долженствовавшие вывезти взятых у Брезин германских пленных вовнутрь России. Я был запрошен Петроградом, можно ли пропустить в печать сведение о брезинском пленении значительного германского отряда, в составе которого находилась прусская гвардия, а русские сердца напрасно бились в трепетном ожидании реванша за «Самсоновскую трагедию»!..