Великий князь Владимир Мономах

...По смерти же Владимира остался у Сырчана один гудец[589], по имени Орь, и послал он его в Обезы с такими словами: «Владимир умер; воротись, брате, иди в землю свою!» [И велел Орю]: «Передай ему мои слова, пой ему песни половецкие. Если же не захочет [вернуться], дай ему понюхать травы, называемой емшан». И тот не захотел ни возвращаться, ни слушать, и дал он ему травы. И понюхал тот, и расплакался, сказав: «Лучше в своей земле костьми лечь, нежели на чужой во славе быть». И вернулся в свою землю...

(46. Стб. 716)

Обратим внимание на то, что в этом легендарном рассказе упомянут «золотой шелом» князя Владимира Всеволодовича. Пройдёт время — и именно расшитая золотом «шапка Мономаха» станет главным символом власти русских великих князей и царей.

В середине того же XIII столетия сложилось другое предание, центральной фигурой которого стал князь Владимир Всеволодович. Как оказалось, не только подвиги на поле брани и многогранная государственная деятельность, но само его имя, необычное для русского слуха, и греческое происхождение дали повод к развитию легенды. Эта легенда нашла отражение в знаменитом «Слове о погибели Русской земли» — отрывке из какого-то не дошедшего до нас сочинения о монгольском нашествии на Русь (5). «Слово...» сохранилось в двух списках XV—XVI веков, причём в обоих случаях в качестве предисловия к Житию Александра Невского. Судя по содержанию, оно было составлено при жизни правнука Мономаха князя Ярослава Всеволодовича («нынешняго Ярослава», как он назван в тексте), то есть между 1238 и 1246 годами, хотя записано, вероятно, значительно позже. Именно здесь впервые появляется известие о присылке князю Владимиру Мономаху «великих» даров от византийского императора. Правда, в памятнике названо имя императора Мануила Комнина, который в действительности жил гораздо позже князя Владимира Всеволодовича. Зато картина могущества русских князей — самого Мономаха и его потомков, — вышедшая из-под пера русского книжника, выглядит поистине грандиозной:

...Отселе до венгров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литвы, до немцев, от немцев до карелы, от карелы до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы — то всё — языческие страны — покорено было Богом народу христианскому, великому князю Всеволоду[590], отцу его Юрию[591], князю Киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы детей своих пугали в колыбели. А литва из болота на свет не показывалась, а венгры укрепляли каменные города свои железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что далеко они — за Синим морем. Буртасы, черемисы, водь и мордва бортничали на великого князя Владимира. А кир Мануил, [император] Цареградский, страшился, потому и великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не отнял...

(8. С. 90; подг. текста Л.А. Дмитриева)