Великий Краббен

Поначалу Евгения Всеволодовна не обнаружила у мокрого и застывшего птенца каких-либо признаков жизни, но ТУБ оказался прав. Птенца высушили и согрели феном, и он зашевелился и запикал. Его родители тут же появились за окном. Евгения Всеволодовна знала, где находится их гнездо — под навесом крыши над директорским кабинетом. Но сама она не могла дотянуться, пришлось поручить это ТУБу. Он забрался на подоконник, далеко высунулся в окошко. Евгения Всеволодовна тревожилась и придерживала его за ногу, хотя удержать ТУБа было не легче, чем, скажем, падающий рояль.

Все обошлось благополучно. И она не могла не отметить, что ласточки больше боялись ее, нежели коричневую человекообразную громадину.

У коттеджа их встретила Космика.

Она только что поднялась с постели, стояла на крыльце и сонно еще щурилась на солнце.

— …доброе утро… — прохрипел ТУБ.

— Мой бог! — сказала Космика. — Это кто такой?

— …меня зовут Туб… здравствуйте…

Евгения Всеволодовна невольно улыбнулась — ТУБ учил внучку вежливости. Она редко видела Космику растерянной — нынешние дети также самоуверенные, право! Но сейчас Космика явно растерялась и даже не знала, что сказать, а только таращила на ТУБа широко открытые глаза.

— С тобой здороваются, Космика!

— Ух ты… я тебя сразу и не узнала, ТУБ! По телевизору ты казался мне маленьким.

Она храбро протянула вверх свою ручонку. ТУБ склонился к ней, подал в двигатели пальцев усилие в одну десятую килограмма и пожал тонкие пальчики девочки.

Пока Евгения Всеволодовна готовила завтрак, на крыльце продолжался разговор. Конечно, больше говорила Космика.

— А почему ты хрипишь? Ох и хрипишь — просто ужасно. Ты простудился, да? Тогда погреем горлышко инфраружем, и все пройдет. А ночью ты не кашляешь?

— Космика, — сказала Евгения Всеволодовна, — по-моему, ты задаешь глупые вопросы. А еще занимаешься в секции космотехники. Разве робот может простудиться? Он — железный.

— Он метапластиковый.

— Все равно. Простуда — это воспаление органической ткани, а у него такой нет.

Но Космика не сдавалась:

— А может, он усовершенствованный.

Евгения Всеволодовна не решилась оспаривать такое предположение. ТУБ воспользовался паузой.

— …хрипит… поврежден звукодатчик…

— Вон что, — сказала Космика. — Так мы тебе тут поставим новый, мы тебя отремонтируем… А что ты у нас будешь делать? Будешь читать нам роботехнику.

— …работать… уборщиком…

— Ах, ты вместо Виктории Олеговны. Тогда тебе школу покажу.

— Сначала завтракать, — сказала Евгения Всеволодовна.

— Ну да, конечно, завтракать… Пойдем ТУБ, заправимся.

— Как ты говоришь, Космика?

— Так это я ему говорю, он же машина, А машина — заправляется.

— Но не за столом.

— А может, его уже на биопищу перевели. ТУБ, ты ничего не кушаешь, нет? Значит, ты аккумуляторный. Хорошо тебе. Так ты меня подожди, я сейчас…

Когда Алешкин пришел в школу, он услышал звонкий голосок Космики и невольно остановился послушать.

— Вот здесь у нас лаборатория. Опыты делаем, понимаешь. Реакции всякие. Восстановление, окисление — иногда интересно, иногда нет. Видишь, сколько баночек, здесь нужно осторожно-осторожно, а то все падает… А вот там спортзал… Осторожнее, тут на ступеньках не запнись, у тебя же ножка больная… Видишь, автощетки из-под ступенек выскакивают, это они пыль собирают… А вот здесь умывальник. Ты моешь руки или тебя чистят бензоридином?.. Покажи-ка ладошки… ничего, чистые… Здесь у нас… ну, здесь девочки, а вон там — мальчики. Тебе к мальчикам придется ходить. Подожди, а может быть, тебе туда и не нужно. Или у тебя бывает это… ну, отработанное масло?

Занимаясь в кабинете, Алешкин видел в окно, как они вдвоем бродили по двору школы. Подняв вверх ручку, Космика держала ТУБа за палец, они так и шли рядом, и когда он делал один шаг, она делала три…

7

Днем в школу пришел Квазик.

Космика выполняла домашнее задание — читала французскую детскую классику. Квазик хотел позвать ее домой, показать свою автоматическую щетку. Космика отказалась.

— Подумаешь, автощетка у него. У нас в школе уже ТУБ есть.

— Какой ТУБ? — опешил Квазик. — Настоящий?

— Самый правдашний… ТУБ, подойди к нам, пожалуйста! Познакомься.

Квазик отступил на шаг и заложил руки в карманы штанов.

— Ты почему не хочешь подать ему руку?

— Еще чего. Разве ты здороваешься с автомойщиком?

— У автомойщика рук нет, а у ТУБа есть. И он умный. Он все понимает, только мало говорит. ТУБ, ты на него не обижайся, он всегда такой грубиян. Он даже девочкам грубит.

Квазик самолюбиво вспыхнул.

— А что ты ему объясняешь. Ничего он у тебя не поймет. Он же машина, самая обыкновенная машина. Я их сколько у отца видел. И не таких развалюх, хромоногих.

— …ногу повредил… — хотел объяснить ТУБ.

Но Квазик его тут же перебил:

— Что у нас будет делать этот комод?

— А что такое — комод?

Но Квазик не знал, он слышал это слово от матери, по интонациям догадался, что это что-то презрительное.

— Наверное, плохое что-нибудь, — заключила Космика, — Разве ты хорошее скажешь. А ТУБ будет у нас преподавать космотехнику.

— Ну?