Великий Краббен

Весь двор, все вокруг заволокло пылью, дымом, крупными хлопьями сажи.

Евгения Всеволодовна ощупью пробралась к ферме. Но из ребят никто не был обожжен, только лица и одежды были покрыты пятнами сажи и пыли.

— ТУБ! — плача твердила Космика. — ТУБ…

Дым осел, и тут все увидели поднявшуюся с земли массивную фигуру. В руках он держал стабилизатор — все что осталось от взорвавшейся ракеты. Что мог сделать его броневому корпусу какой-то игрушечный взрыв…

Побледневший Квазик стирал с лица жирные пятна копоти.

ТУБ протянул ему обломок стабилизатора.

— …двигатели слабые… — сказал он.

Ребята молча и восторженно смотрели на ТУБа. Космика ухватила его за ногу. И только Квазик повернулся к нему спиной…

Ему попало, конечно, но не очень. За Квазика заступился Алешкин. Все хорошо, что хорошо кончается, и Алешкин в какой-то мере был даже доволен. По вине Квазика ТУБ сумел показать себя с самой лучшей стороны. История получила огласку, популярность ТУБа росла. Росла и его известность в пределах Космогородка.

Это было хорошо. И плохо… Следовало ожидать Инспектора комиссии по Кибернетике. Алешкин к этому был готов.

И вдруг ТУБ начал падать…

8

Он не падал на ровном месте.

Пока он ходил по двору, по коридорам школы, по узким дорожкам оранжереи — все шло хорошо.

Он падал только на лестнице.

Ни с того ни с сего… и вдруг сто пятьдесят килограммов метапластика с грохотом катились по лестнице, оставляя на ступеньках выбоины.

Алешкин знал, что в нормальной обстановке, в нормальных условиях ТУБ не падает никогда. Слишком много устройств надежно следит за его равновесием, чтобы сбить с ног, нужно, по меньшей мере, ударить его бульдозером.

— Почему ты упал? — расспрашивал его Алешкин.

ТУБ показывал на ступеньки лестницы:

— …запнулся…

— Но как ты мог запнуться, ступенька гладкая?

Вот этого ТУБ объяснить не мог.

Алешкин проверил автощетки, выскакивающие из-под ступенек. Нет, зацепиться за них ногой, чтобы упасть, было невозможно. Тем более такой махине, как ТУБ. Алешкин забрался под лестницу, проверил все механизмы автощеток — там тоже все было в порядке.

Может быть, подводила поврежденная нога?

Он забрал ТУБа домой, долго и тщательно проверял функциональную проводку и тоже ничего не нашел. Если повреждение и есть, то оно находится где-то в командных цепях киберлогики, но об этом Алешкин не хотел даже и думать. В киберлогику ему дороги не было. Он вернулся с ТУБом в школу и целый день гонял его по лестнице. Вверх!.. Вниз!.. А сам следил за его ногами. За все время испытаний тот ни разу не ступил неуверенно, даже ни разу не покачнулся.

Алешкин приказал ему всегда придерживаться за перила лестницы. Это был далеко не лучший выход из трудного положения, но ничего другого придумать он не мог. Он понимал, что над ТУБом повисла угроза — с поврежденными цепями киберлогики работать он не может, тем более в школе.

Бухов вызвал Алешкина по видео.

— Что это твоя уборщица на лестницах падает?

— Кто тебе сказал?

— Сынок сообщил.

— Уже успел.

— А что, неверно?

Алешкин помолчал.

Ему очень не хотелось говорить Бухову о своих подозрениях, в конце концов начальник техслужбы Космодрома в первую очередь отвечал бы за выдачу в эксплуатацию списанного робота.

Бухов его понял.

— Знаешь, — сказал он с обидой, — а ведь мы с тобой вместе еще на Венеру летали.

И тогда Алешкину стало стыдно.

— Падает, — вздохнул он. — Все исправно, а падает.

— Значит, киберлогика?

— Не похоже. А то я и сам бы от него отказался… Проверить не могу, тестер нужен, с обратной связью. Не смог бы достать?

— Что ты, это же контрольный прибор, сам знаешь. Только на заводе. А что я им скажу?

Алешкин понимал, вопрос оставили пока открытым. ТУБ ходил по лестницам, держась за перила. Настроение в школе было тревожным, выжидающим.

Так прошло еще несколько дней. Без происшествий.

На этот раз ТУБ упал уже не в школе. Он упал в оранжерее.

Вход в оранжерею находился под окнами комнаты преподавателей. Кабинет директора был рядом. Алешкин услыхал знакомый грохот, как будто по ступенькам скатился пустой грузовой контейнер.

Расстроенный, он тут же прибыл на место происшествия.

От дверей в оранжерею вели всего четыре ступеньки, просторные и широкие — на них не мог бы упасть и ребенок. Но ТУБ упал.

— Почему ты не удержался за дверь? — спросил Алешкин.

ТУБ стоял как обычно, опустив руки и доверчиво уставившись голубыми немигающими огоньками видеоэкранов. Он молчал. Он был вымазан землей и чем-то зеленым, непонятным… У ног его валялся разбитый цветочный горшок. От редкостного английского кактуса осталась кучка зеленоватых слизистых хлопьев.

«Вот почему он не удержался, бедняга, руки у него были заняты, он нес кактус».

Надо отдать должное Евгении Всеволодовне, она стойко перенесла случившееся. Она пошевелила ногой остатки знаменитого кактуса и, не сказав ни слова, пошла прочь, в глубину оранжереи.

Конечно, Космика была уже здесь.

Она тоже понимала величину беды, и в то же время хотела заступиться за своего незадачливого друга.

— Он же не нарочно, — заявила она. — Он, наверное, и сам ушибся.

— Иди за мной, ТУБ! — сказал Алешкин.

— Ему попадет?

— Нет, не попадет.