Великий крестовый поход

— Я не смогу расстаться с тобой, — выдохнул он. — Никогда не смогу. А ты… ты не бросишь меня, правда? Скажи, что не бросишь!

Она принялась успокаивать его поцелуями и объятиями и, когда он смог снова слушать ее, ответила:

— Давай не будем терзать себя мыслями о будущем, Нильс. Толку от них никакого, лишь одни огорчения. Нам ведь хорошо вдвоем, правда? И довольно говорить о любви, — усмехнулась она. — Куда лучше добрая старая страсть. Тебе кто-нибудь говорил, что твой вид возбуждает?

— Ты очень… дорога мне.

— А ты мне. И у нас много общего — работа, разговоры, песни, мы вместе любуемся морем и небом… как близкие товарищи… — Она снова тихо рассмеялась. — А тихой ночной порой у нас есть и другое общее занятие, и я чувствую, что ты… о, радость моя!

…Сидя в «вороньем гнезде», Тауно вслушивался в доносящиеся с носовой палубы звуки. Его губы плотно сжались, стиснутый кулак ударил по ладони. Потом еще раз и еще.

* * *

Погода держалась по большей части ясная, и «Хернинг» плыл на юг даже быстрее, чем все ожидали от столь побитой посудины. Если к ним приближалось другое судно из тех, что курсировали между Англией и Пале, то Хоо, облаченный в человеческие одежды, выкрикивал очередную байку об их корабле, которую они с Нильсом тут же выдумывали в зависимости от ситуации. Поскольку вид у них был явно не воинственный и на пиратов они вовсе не походили, этого обычно хватало, и лишь однажды им пришлось спустить паруса и затаиться до темноты, чтобы прокрасться мимо королевского судна — Хоо предварительно осмотрел его, приняв тюлений облик, — потому что их могли задержать, приняв за шпионов или контрабандистов.

Пасмурным вечером Тауно вернулся к шлюпу, сжимая в руках отличного крупного лосося. Взобравшись по спущенной на корме веревочной лестнице, он бросил добычу на палубу.

— Хо-хо! — пробасил из-за штурвала селкай. — Ты мне отрежешь кусочек?

Тауно кивнул и протянул Хоо солидный кусок лосося. В тусклом свете фонаря, освещавшего плавающую стрелку компаса, его огромное тело походило на человеческое куда меньше, чем днем. Хоо впился зубами в сырую рыбину и жадно оторвал кусок. Брат с сестрой тоже не заботились о том, чтобы как-либо приготовить рыбу, и Ингеборг занималась стряпней лишь для себя и Нильса, но все же от подобного зрелища по лицу Тауно скользнула тень отвращения. Хоо заметил это.

— Тебя тревожит что? — спросил он.

— Ничего, — пожал плечами Тауно.

— Не-е, что-то есть. Насчет меня, сдается мне. Так скажи, как есть. Нам нельзя злобу копить.

— С чего ты взял? Я не держу на тебя зла, — все еще угрюмо ответил Тауно. — Но если хочешь знать, то мы в Лири ели более прилично.

Хоо немного помолчал, пристально вглядываясь в Тауно, потом произнес, тщательно подбирая слова:

— Не держи в себе, расскажи мне лучше. Иначе покоя нет. Что случилось, парень?

— Я же сказал — ничего! — рявкнул Тауно, отворачиваясь, чтобы уйти.

— Постой!

Тауно остановился.

— Не в том ли дело, что бабы нет у тебя, а у меня и Нильса есть? — предположил Хоо. — Сдается мне, Ингеборг рада тебе будет и в удовольствии не откажет тебе.

— По-твоему, она кто?..

Тауно резко смолк. На этот раз он ушел.

Сумерки быстро густели. По вантам скользнул вниз темный силуэт, спрыгнул на палубу. Тауно приблизился. Нильс напряженно вглядывался в темноту, но Тауно без труда разглядел смущенное лицо парня.

— Что ты там делал? — резко спросил он.

— Ну… ты же знаешь, Эйян дежурит на мачте, — ответил Нильс. Голос его едва заметно дрогнул. — Мы разговаривали, потом она велела мне спускаться, пока я еще в силах что-то разглядеть вокруг себя.

— Верно, — кивнул Тауно, — ты не упускаешь ни единой возможности побыть с ней наедине. Так ведь?

Тауно уставился в темноту. Нильс отыскал его руку.

— Тауно… господин… умоляю вас, выслушайте меня, — взмолился юноша.

Долгую минуту принц Лири молчал, потом молвил:

— Говори.

Нильс сглотнул.

— Вы стали мрачны. Холодны со мной… со всеми, кажется, тоже, но со мной больше всего. Почему? Неужели я чем-то обидел вас? Я не стал бы этого делать ни за какие блага на свете, Тауно.

— С чего ты взял, что способен причинить мне хоть какой-то вред, сухопутный топтун?

— Ну, ваша сестра… ваша сестра и я…

— Ха! Она свободная личность. И я не настолько глуп, чтобы судить ее поступки.

— Я… я люблю ее.

— Как же ты можешь? Неужели ты забыл, что у нее и у меня нет душ?

— Я в это не верю! Она… она изумительная, восхитительная. Я хочу жениться на ней… и если не перед людьми, то перед Богом… хранить ей верность и заботиться до самой своей смерти. Я буду ей хорошим мужем, Тауно. Я хорошо обеспечу и ее, и детей. Я знаю, как выгодно вложить свою долю золота… Вы поговорите с ней, Тауно? Она не позволяет мне вести подобные речи, но если об этом скажете вы… Ради меня… и ради нее? Ведь она может быть спасена, даже…

Бормотание Нильса внезапно захлебнулось — Тауно схватил его за плечи и встряхнул столь яростно, что у парня клацнули зубы.