Великий крестовый поход

— За что, друг мой? — мрачно усмехнулся Тауно. — За то, что тебе приходилось идти навстречу опасностям, снова и снова рисковать жизнью ради нашей сестры? За то, что впереди тебя ждут еще бóльшие трудности?

— Разве? А богатство и все, что оно означает — конец нужде, издевкам и насмешкам других людей? Да, я помогаю Маргрете, то есть Ирии, но разве я уже не вознагражден за это сторицей?

— Гм. Я не очень-то искушен в обычаях жителей суши, но могу предположить, что все шансы против тебя, и если ты потерпишь неудачу, твоя смерть от рук людей станет куда ужаснее, чем в океане или в пасти морских монстров. Задумывался ли ты об этом, Нильс? — потребовал ответа Тауно. — Думал ли по-настоящему, серьезно? Я спрашиваю ради Ирии, но и ради тебя тоже.

— Да, думал, — твердо ответил юноша. — Ты знаешь, кому я служу в моем сердце. Так вот, ради нее я готов сделать все, что в моих силах, и каждый свой свободный час я проводил, строя разные планы. Ингеборг станет моей первой советчицей, она лучше меня знает этот мир, но она не останется единственной. Будущее в руках Господа, но все же я храню надежду. — Нильс перевел дыхание. — Ты ведь знаешь, что торопливость погубит нас. И каждый шаг нам следует тщательно продумать.

— Верно. И сколько же времени потребуется? Год?

Нильс нахмурился и подергал жидкую бороденку.

— Пожалуй, больше. Сперва мне потребуется приобрести соответствующее положение… но ты не про это желаешь узнать, верно? Ирия… если все пойдет хорошо, то… мы можем выкупить ее через год. Видишь ли, это зависит от того, каких союзников мы сумеет отыскать. Словом, через год мы лучше будем знать, как обстоят дела.

— Тебе виднее, — кивнул Тауно. — Тогда через год мы с Эйян вернемся узнать новости.

— Вас не будет так долго? — изумился Нильс.

— А зачем нам торчать здесь, если мы можем заняться поисками своего народа?

Нильс судорожно сглотнул. Пальцы его рук переплелись. Через некоторое время он собрался с духом и спросил:

— Где вы станете искать?

— На западе, — ответил Тауно, смягчившись. — Возле Гринланда. Как-то в море, одной лунной ночью, мы с Хоо говорили об этом. У нас было видение будущего, у меня очень расплывчатое и неясное, но Хоо мне сказал, что услышал в голове чей-то шепот, и этот голос сказал, что где-то в тех краях меня ждет часть моей судьбы.

Солнечный луч упал на Тауно, превратив его волосы в янтарь. И, словно вспомнив о насущных проблемах, Тауно пожал плечами и пояснил:

— Это вполне логичное направление. По дороге, возле Исландии, мы сможем узнать кое-что полезное.

— Ты будешь беречь Эйян от опасностей? — страстно спросил Нильс.

Тауно коротко рассмеялся.

— Гораздо труднее не дать ей сломя голову кинуться навстречу опасности. — Пристально вглядевшись в Нильса, он добавил: — Давай не будем накликать беды. Нам их уже с лихвой досталось. Лучше договоримся о том, как встретимся снова.

Словно спасаясь от тоски перед расставанием, Нильс с жаром бросился обсуждать эту проблему, обмениваясь с Тауно всевозможными предложениями. Брату и сестре предстояло сообщить о своем возвращении заранее, а потом дожидаться появления Нильса. Место, где они сейчас находились, плохо подходило для будущей встречи — на берегу почти не имелось укромных мест, а если их заметят вышедшие в море рыбаки, это вызовет опасные слухи. К тому же Нильс будет сильно рисковать всякий раз, возвращаясь за новой порцией золота. Уж лучше ему не совершать непонятных поступков в округе, где его все знали.

Они решили встретиться вновь на острове Борнхольм в Балтийском море. Тауно хорошо знал и любил этот почти необитаемый островок. Нильс, во время одного из своих прежних плаваний, тоже бывал в этом ленном владении Лундского архиепископа и познакомился там со старым моряком — надежным человеком, владевшим лодкой в Сандвиге. Пусть дети морского царя отыщут его, представившись путешественниками, и передадут через него тщательно составленное послание для Нильса. За небольшую плату — брат с сестрой уже надели на запястья витые золотые браслеты, от которых можно при необходимости отрезáть кусочки, — моряк согласится доплыть до Дании, отыскать Нильса и доставить ему весточку.

— Тогда до встречи через год — если будем живы! — сказал Тауно.

И они с Нильсом скрепили договор рукопожатием.

* * *

Ингеборг и Хоо стояли на берегу, окутанные влажными завитками тумана, посеребренного невидимым солнцем. У их ног плескались воды Каттегата.

— Надо уйти до полудня, пока туман скрывает нас, — сказал Хоо. Ему предстояло увести шлюп подальше в море и бросить его там, чтобы он разбился у берегов Швеции или Норвегии, где корабль никому не был знаком. К тому времени серый тюлень уже давно плыл бы к родному Сула-Сгейру.

Ингеборг обняла его, позабыв о рыбной вони, которой пропитается ее платье.

— Увижу ли я тебя снова? — спросила она сквозь слезы.

Грубое лицо Хоо удивленно дрогнуло, массивная неуклюжая фигура напряглась.

— Ах, милая, зачем я тебе?

— Потому что ты… хороший, — пробормотала она. — Добрый, заботливый… А многие ли заботятся о других в этом мире… или потом?