Великий квест. Гении и безумцы в поиске истоков жизни на Земле

Все эти способности не делают кристалл по-настоящему живым: они просто соответствуют отдельным свойствам живого. Однако такие неживые кристаллы могут передавать и выгодные, и вредные признаки своим потомкам, чем очень напоминают живые организмы. Возможно, есть у кристалла и свойства, способствующие его разделению на части и тем самым ускоряющие его “размножение”. Это, в свою очередь, способствует его более широкому распространению. Может оказаться и так, что некоторое соединение сделает кристалл менее устойчивым и он будет разрушаться при малейшем давлении.

Если говорить кратко, вся эволюционная история на молодой Земле могла разворачиваться в мокрой глине. Позднее глинистые минералы в ее составе могли начать использовать такие биологические молекулы, как ДНК и белки. Вероятно, они были нужны для хранения дополнительной информации или выполнения иных функций. В конечном итоге такие “вспомогательные” молекулы вышли на первый план и покинули глину. Представьте себе, например, возведенную арку, решившую разобрать те строительные леса, с помощью которых она была создана.

Кернс-Смит изложил свои представления в статье, опубликованной в январском номере “Журнала теоретической биологии” за 1966 год^[141]. Эта публикация открыла собой год потрясающих творческих достижений: альбомы Pet sounds группы Beach boys, Blonde on Blonde Боба Дилана и Revolver от The Beatles. Идеи Кернс-Смита изложены в статье с кристальной ясностью. Авторские яркие аналогии играют роль детонаторов или стартовых пистолетов, что очень важно для работы, которая попыталась сплавить такие непохожие области науки, как эволюционная биология, химия и минералогия.

Это была поразительно изящная гипотеза – неудивительно, что вскоре у нее оказалось много сторонников. Эволюционный биолог и писатель Ричард Докинз посвятил ей значительную часть одной из глав книги “Слепой часовщик” (Blind Watchmaker)^[142]. Проанализировав доминирующую тогда гипотезу первичного бульона со всеми ее противоречиями, Докинз объявляет, что теперь хочет “опробовать в деле менее модную теорию”, которая привлекает его “своей дерзостью”.

И все же идеи Кернс-Смита так и не получили признания в научной среде. Их не встретишь в учебниках биологии, а если они там и упоминаются, то разве что в качестве исторического курьеза. Мало того: они даже не привлекли к себе большого общественного внимания. “Люди с самого начала относились к нему, как к дурню с писаной торбой,” – убеждена Додо. На Миллера, например, эта теория совершенно не произвела впечатления. “Стэнли всегда очень пренебрежительно отзывался о Грэме. Все повторял, что он неудачник”.

Причина в действительности очень проста: гипотезу Кернс-Смита чертовски сложно проверить экспериментально. Для этого пришлось бы идентифицировать отдельные кристаллы в глине, отметив их различные свойства, а затем проследить в ходе роста и деления не только судьбу каждого из них, но и судьбу их потомков. Причем простое наблюдение через мощный микроскоп тут не годится – понадобятся новые экспериментальные методики. Еще хуже то, что эти методики применялись бы лишь для исследования глины. Сходные экспериментальные протоколы были разработаны для решения других проблем, в частности, для секвенирования человеческого генома. Но тот проект был общественно значимым, касавшимся, скажем, лечения генетических заболеваний. Проверку же гипотезы Кернс-Смита можно затеять разве что из чистого любопытства.

В итоге мы так и не узнали, могут ли кристаллы “эволюционировать”, как это предположил Кернс-Смит. Ему так и не удалось показать это в эксперименте, и на протяжении 20 лет ученый был вынужден довольствоваться конкретизированием и переформулированием своих исходных идей. Кернс-Смит много раз пытался добиться необходимого для экспериментальной проверки финансирования, но так в этом и не преуспел.

Неудачи ученый переживал с трудом. В 1970-е у него развилась продолжительная депрессия, которая длилась целый год. “Он внезапно подумал, что, возможно, все вокруг правы, а он ошибается, – говорит Додо о муже. – Ему казалось, что все эти годы он потратил впустую”. В 1972-м он вдобавок забросил еще и живопись, потому что в их доме не хватало места для занятий ею. А ведь всего десятью годами ранее в престижных галереях Маклеллана в Глазго проходили его личные выставки. Додо рассказывает, что на первой из них (году примерно в 1965-м) Кернс-Смит выставлял 36 картин, из которых было продано 32. Но теперь это отнимало бы у него слишком много сил, и потому он предпочел сосредоточиться на литературном творчестве.