Великий квест. Гении и безумцы в поиске истоков жизни на Земле

Возможно, важную роль сыграло и то обстоятельство, что Кернс-Смит был еще и художником. Его научные идеи поражают небывалой изобретательностью. Наверняка потребовалось определенное вдохновение для того, чтобы заметить сходство между ДНК и делящимися надвое глинистыми минералами. Умение видеть за внешними деталями объекта его скрытые свойства – основа всякого творчества, будь то искусство или наука, хотя родившаяся затем идея может и не быть удачной (что и демонстрирует нам вся научная биография Кернс-Смита). В дальнейших главах мы встретимся с биохимиками, пытающимися получить способные копировать себя молекулы, а также с геологами, разыскивающими идеальную колыбель для жизни. И те, и другие следуют путем, на который первым вступил Кернс-Смит. “Совсем плохие идеи настолько плохи, что даже не ошибочны”, как однажды с горечью заметил физик Вольфганг Паули^[154]. Но некоторые идеи могут иметь ценность именно благодаря своей ошибочности^[155].

Величайшее наследие Кернс-Смита – это даже не столько сами его идеи, сколько влияние, оказанное ими на других исследователей зарождения жизни. Оно сравнимо с влиянием группы The Velvet Underground на судьбы рок-музыки. Не многие узнали о его гипотезах, но зато те, кто узнал, не раздумывая отправились в лабораторию.

Глава 6 Раскол

“Глиняная” гипотеза Кернс-Смита стала попыткой ученых “выбраться из первичного бульона” Опарина – Холдейна и принять во внимание новые знания о том, насколько на самом деле сложно устроена живая клетка. Однако широкого признания она так и не получила. Мало того: в 1960-е – 1970-е годы в науке о зарождении жизни произошел раскол. Там, где прежде, в общем-то, царило согласие и считалось, что Опарин, Холдейн и Миллер были на верном пути, начался раздор. Возникли десятки конкурирующих гипотез, приверженцы которых ринулись в разные стороны, забираясь порой в настоящие дебри. На первый план внезапно выдвинулись проблемы, которыми ученые ранее пренебрегали. Все это породило несколько конкурирующих взглядов на зарождение жизни.

Однако завязавшиеся споры не были замечены широкой публикой. Еще бы: ведь исследователи зарождения упорно придерживались прежнего сценария, твердя журналистам, что разгадка уже близко и что в общих чертах старые теории верны. К примеру, в своем телесериале 1980 года “Космос” Карл Саган радостно заявил, что гипотеза первичного бульона не вызывает ни малейших сомнений^[156].

Хотя многие ученые и прибегали к отрицанию, поддерживая внешнюю уверенность на людях и пряча раздрай от посторонних глаз, такое поведение было характерно не для всех. Американский биохимик Роберт Шапиро, который принадлежал к числу тех, кто ясно осознавал происходящее, писал: “Результатом подобных публичных заявлений станет рост кризиса доверия к исследованиям зарождения жизни со стороны остальной науки”^[157]. Притворяться знающим, когда вы явно ничего не знаете, попросту глупо.

К тому времени в отношении гипотезы первичного бульона в формулировке Опарина и Холдейна и ее экспериментального подтверждения Миллером назрели две серьезные проблемы.

Первая из них связана с ультрафиолетовым излучением. Солнце постоянно и в приличных количествах испускает ультрафиолет, однако сейчас мы неплохо защищены от него озоновым слоем. Это радует, поскольку большие дозы ультрафиолета опасны. Но озон – это молекула, состоящая из трех атомов кислорода, поэтому он может образоваться, только если в воздухе имеются молекулы кислорода. Выполненные в 1960-е – 1970-е годы исследования древних горных пород подтвердили, что в начале истории Земли ее атмосфера не содержала кислород, а значит, и озон в ней отсутствовал^[158].

Опарин подошел к этой проблеме творчески. Он предположил, что ультрафиолет обеспечил энергию, необходимую для образования первых органических молекул. Некоторые из выполненных уже после Миллера исследований это подтверждают – в главе 14 мы убедимся, что оснований для этого становится все больше. Однако ультрафиолет также и разрушает биологические молекулы: именно поэтому он настолько опасен. И если ультрафиолет действительно вначале помог первым биологическим молекулам образоваться, то им сразу следовало поспешить и успеть сделать хоть что-то, прежде чем тот же самый ультрафиолет их уничтожит.

Некоторые современные исследователи полагают, что жизнь зародилась в морских глубинах, защищенных от ультрафиолета большой толщей воды. В этом случае возникает вопрос: как они сумели там образоваться без ускоряющей химические реакции энергии ультрафиолетового излучения?