Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Следующий удар был куда более действенным, поскольку Каладиус нанёс его тогда, когда до врага оставалось не более тридцати шагов. И снова режущая песчаная плеть стегнула по оторопевшим солдатам, буквально срезав не менее двух десятков. Послышались крики и стоны, и вскоре к ним присоединились ещё голоса, потому что теперь ударили и другие маги. Кто-то пустил обычные огнешары, обагрившие ночь своим зловещим светом, кто-то использовал самую простую магию воздуха, обрушив на противника воздушные струи, сжатые почти до плотности металла.

Растерянные палатийцы подались было назад, но резкие окрики командиров, а главное – осознание численного преимущества заставили их сплотить ряды. По поднятой тревоге к месту прорыва подходили всё новые и новые бойцы, с ходу вваливаясь в схватку, поскольку выстроиться в боевые порядки времени уже не было.

Началась настоящая свалка, где в темноте уже было не разобрать своих и чужих. Люди с молчаливой яростью бились и рубили друг друга невидимыми во тьме клинками. Теперь уже шестеро магов держали плотную сферу, и лишь Каладиус с Традиусом продолжали атаковать, хотя и более точечными ударами, опасаясь навредить своим. Великий маг краем сознания улавливал то и дело в окружающих выкриках кидуанский акцент – более тянущиеся, певучие гласные и смягчённые согласные. Видимо, именно так звучала речь Кидуанской империи, пока не смешалась на севере с каркающим говором варваров.

По мере того, как с обеих сторон подтягивались силы, ночная битва приобретала поистине трагические масштабы. Великий маг не мог в полной мере оценить их, поскольку едва мог различать искажённые криками лица ближайших к нему людей, но по гулу, грохоту и звону оружия, окутавшим, кажется, весь мир, складывалось ощущение, что война идёт сейчас от горизонта и до горизонта.

Несколько раз Каладиус спотыкался о тела, однажды при этом лежащий даже схватил его за ногу – не для того, чтобы повалить, а как утопающий хватается за бревно. Бедолага не хотел умирать и отчаянно цеплялся за жизнь, которая в тот момент, очевидно, выглядела точно как нога великого мага. Но волшебник лишь с проклятьями пнул лежащего, даже не узнав толком, куда он попал и был ли бедолага своим или чужим. Главное, что хватка пальцев ослабла и он смог сделать ещё один шаг на юг – туда, где было избавление.

Всё-таки решимость латионцев перевесила численное превосходство врагов. Те сражались, скорее, лишь потому, что так было нужно. Большинство палатийских солдат лишь пробормотали бы благодарственную молитву Арионну, если бы эти проклятые легионеры убрались отсюда подальше. Латионцы же сражались за само своё существование, и потому делали это отчаянно и зло.

Наконец брешь в осадном кольце была прорвана, и теперь легионеры пытались удержать эту брешь. Горизонт на востоке уже начал окрашиваться золотом, хотя до восхода оставалось ещё больше часа. Летом, особенно в северных широтах, ночь довольно легко капитулирует перед светом, поэтому сейчас Каладиус уже вполне ясно видел всё на расстоянии двух-трёх десятков футов.

Командиры обоих армий пытались воспользоваться этим обстоятельством – младшие офицерские чины надсаживали глотки, пытаясь донести до своих подчинённых команды, поступающие от начальства. Но и тут латионцы проявили себя с более выгодной стороны. Легионеры гораздо лучше держали строй и очень умело действовали не разрозненными группками, но сплочёнными манипулами, отвоёвывая всё новые пространства для манёвра и успешно удерживая их.

Бой шёл прямо посреди лагеря палатийцев. Кругом были солдатские палатки, дымили последние догорающие головешки в кострах. Каладиус и его маги теперь внезапно из авангарда превратились в арьергард – главный бой кипел сейчас позади, где легионеры, медленно отступая, огрызались от нападок врага, который уже не проявлял столько рвения, как прежде. Наверное, лишь гордость не позволяла им сейчас отпустить вырвавшийся уже, по сути, легион восвояси.

Понтс был хорош. Он уже не принимал участия в сражении – между ним и врагом была уверенная прослойка его легионеров, но командиром он был прирождённым. Складывалось впечатление, что он будто видит всю картину боя с высоты птичьего полёта. Он точно знал, какой фланг нуждается в прикрытии, куда следует перебросить ту или иную манипулу, где следует нанести удар. Легион уже выстроился в привычные боевые порядки, и центурионы когорт, чётко исполняя приказы легата, сумели свести потери к минимуму.

Наконец палатийцы скомандовали отход. Было ясно, что легион вырвался из ловушки, и теперь не следовало понапрасну тратить людей. Да и наёмники-кидуанцы не слишком-то торопились расставаться с жизнью ради сомнительного удовольствия задержать противника хоть ненадолго. В полном боевом порядке – щит к щиту, ощетинившись копьями – Второй легион отступал на юг.