Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV

Каладиус отчаянно скучал и развлекался лишь беседами с Традиусом. Теперь, когда из-за обострившейся войны и псевдоосады поток прекрасных вин иссяк, превратившись в едва заметный ручеёк, появление каждой бутылки с гербом Туано или Бирри³⁷ на сургуче превращалось в знаменательнейшее событие. И Каладиус очень полюбил такие вот посиделки, когда за пару часов выпивалась одна бутылка на двоих, но говорилось очень о многом.

Пару раз, забывшись, Каладиус даже делал небольшие промахи, вспоминая какие-то небольшие факты из своей настоящей биографии. Вообще он уже настолько хорошо влился в роль великого мага, что, кажется, не переставал им быть даже во время сна, однако же в такие вот минуты откровенности и доверительности всё ещё случались небольшие огрехи. К счастью, Традиус ничего не замечал, понимая, что у человека, прожившего триста лет, должен быть весьма богатый и разносторонний жизненный путь.

Одновременно великий маг готовился к тому, чтобы предстать при дворе. Он понимал, как много любопытных и не всегда дружелюбных взглядов привлечёт он к себе, и хотел быть готов к тому, чтобы при необходимости уметь ответить на самые сложные и неудобные вопросы. В частности, на вопросы, касающиеся неудавшегося отравления и триумфально удавшегося спасения.

Большинство магов считало, что магия и алхимия имеют мало общего. Некоторые алхимические субстанции могли использоваться в волшбе, особенно в зачаровании, но всё же негласно считалось, что последствия алхимического вмешательства, например, отравления, вряд ли можно решить волшебством.

Была, конечно, целительная магия, которая обычно развивалась как отдельное направление, и вот здесь смешение волшебства и алхимии было делом обычным, но и это смешение было условным. Одно дополняло другое, но действовали они обычно порознь. Порошки и пилюли вкупе с заживляющими заклинаниями – чаще всего, лишь этим дело и ограничивалось. Найти в токе крови частицы яда и уничтожить их, не причинив вреда организму – большинство магов назвали бы это чушью. Поэтому Каладиусу нужно было найти достойное объяснение.

– Всё сущее вокруг нас – есть возмущение, – поигрывая кружкой со слегка подогретым вином, объяснял великий маг. – Большинство магов пользуются им, но не видят его и не понимают его природы, подобно тому, как пахарь сеет зерно и после ест хлеб, не имея ни малейшего понятия о природных процессах, превративших одно в другое. Мне же дан великий дар – я вижу возмущение.

Традиус взирал на Каладиуса с благоговением. Он даже отставил свою кружку – признак величайшего волнения и величайшей сосредоточенности.

– На что это похоже?..

– Сложно объяснить… Это – как узор. Как ткань. Или сеть. Или как песчинки, из которых сложено всё вокруг… В общем, я даже не знаю, с чем это сравнить. Это так же сложно, как описать жестами глухому с рождения человеку птичьи трели. Но всё, что есть вокруг нас, сплетено из этих тончайших нитей. И если развязать нужный узелок – предмет или его часть просто исчезнут.

– Так же, как те городские ворота! – восторженно подтвердил Традиус.

Каладиус не стал уточнять, что исчезли не ворота, а лишь их малая часть. Пусть – быть может, через какое-то время люди действительно будут говорить о том, что он заставил исчезнуть целые ворота, а то и целые города. Ему это пойдёт лишь на пользу. Поэтому он лишь кивнул и продолжил:

– Я прекрасно понимаю, что если удастся завязать нужные нити в верный узел – можно создать новые вещи. Можно из ничего создавать камни, а быть может – и целые дворцы. Можно создавать громадные слитки золота, или же зерно, чтобы прокормить бедняков. Наверное, можно даже таким образом создать живое существо, а быть может – даже и существо мыслящее. Может быть, однажды я научусь делать и это…

– Надеюсь, что нет… – поёжившись, покачал головой Традиус.

– Почему это? – удивился Каладиус, не ожидавший подобного.

– Представьте, как жутко будет жить в таком мире!.. В мире, в котором обесценится буквально всё. Если один сможет получить столько зерна, сколько ему захочется, а другой – неограниченное количество золота… Всё потеряет смысл. Во что превратится цивилизация, которой не нужно будет прилагать ни малейших усилий?

– Я не думал об этом раньше, – признался Каладиус. Он действительно об этом не думал, поскольку сама идея подобных возможностей почему-то пришла ему в голову только сейчас, в этом разговоре. – В любом случае, боюсь, что даже если проживу тысячу лет, этого не хватит, чтобы постичь подобные знания. Неведомый был мудр, создавая Сферу.

– Значит, Гурр настолько всемогущ, раз он может создавать гомункулов?