Великий маг, вернувшийся за ней

Лисар копал всё медленнее, а я, наоборот, быстрее. Он, кажется, никогда не копал могил, а я — слишком часто. Проклятье, если наши жизни смешать и поделить пополам, мы бы получились вполне нормальными людьми, а не то что мы есть сейчас.

Хотя есть ли нормальные люди в принципе? Или боги? Кто в этом безумном мире нормален вообще? У каждого свой скелет на заднем огороде.

Клац! Клац! — моя лопата ударилась в металлическую поверхность.

— Отойди, — велела я пошатнувшемуся Лисару.

Я боялась посмотреть в его бледное лицо, боялась снова осознать его непривычную потрёпанность. Даже не глядя, спиной к нему я чувствовала, как тяжело ему выбираться из ямы. Он соскальзывал, но всё равно боролся, а я, плюнув на ломоту в мышцах, всё быстрее и быстрее копала.

Подпитав мышцы сохранённой внутри маной, рывком выдернула железный сундук и перекинула его через край ямы.

Лисар сидел на цветущем вереске и смотрел на меня. В сумраке его лицо казалось каким-то слишком белым и одухотворённым, а глаза — просто тёмные провалы.

Выбравшись из ямы, попинала сундук, стряхивая с него остатки земли, и сдвинула засовы.

Петли скрипнули.

Блеклое вечернее солнце озарило маленькие сферы с запасами маны и божественной энергии. Между сферами лежали миниатюрные, с фалангу пальцев, фигурки богов.

Возможно, это было их последнее напоминание о себе, последняя страховка на случай поражения. А может, и нет, но чем меньше таких страховок, тем выше вероятность спокойно прожить свою жизнь и затеряться в веках прежде, чем кто-нибудь из богов возродится…

— Вытащи сферы с маной, — попросил Лисар и придвинулся ближе, положил пальцы на край сундука.

Я вытащила эти драгоценные, полные силы сферы. Сложила их кучкой. Они блестели, словно обычные стекляшки. И ощущались как стекляшки, пока не присмотришься.

С рук Лисара потекла чернота. На меня повеяло ядом антиманы, дыхание сбилось. Я отодвинулась. Смотрела, как фигурки богов вспыхивали в тёмной жиже и медленно таяли, уничтожая её вместе с собой…

Минута… две… десять…

Полчаса, и всё было кончено. Лисар достал из-за пояса компас чужаков. Некогда чёрная поверхность теперь посерела, и от прикосновений осыпалась пеплом, который таял на ветру. Но стрелка ещё работала. И она указывала на Лисара. Очень твёрдо.

Положив компас на землю, Лисар сдвинулся в сторону — стрелка без малейших колебаний повернулась за ним. Она не подавала ни малейших признаков колебаний в любую другую сторону.

Прикрыв глаза, Лисар глубоко вздохнул, взял одну из сфер и уронил её на компас. Тихий щелчок соприкосновения, и сфера стала растекаться по пепельной поверхности, воспламеняя её. Компас сгорел очень быстро.

— Теперь я единственный источник антиманы в мире, — Лисар провёл дрожащими пальцами по лбу. — Всё. Теперь можно жить спокойно.

Он откинулся на ковёр из вереска. Россыпи белых цветочков вокруг него увядали, словно их окутывала серая дымка.

Антимана…

Где-то в глубине души я понимала: с ней всё не будет просто, чужаки должны были оставить какой-то способ управлять Лисаром и наказать за предательство.

Понимала, но не хотела верить.

Медленно, неохотно я перебралась ближе к Лисару. Темнело. Он смотрел на меня с печальной понимающей улыбкой:

— Тебе грустно?

Кивнула.

— На самом деле мне не обязательно умирать, — Лисар посмотрел на небо.

В облаках появились первые проблески тёплых оттенков, но само оно меркло и выцветало.

Лисар… я ему не верила.

— Мои каналы маны сейчас полностью забиты антиманой, — Лисар смотрел только на небо. — И их можно очистить не только с помощью чужаков. Человек, умеющий строить каналы маны, вполне способен постепенно заменить антиману маной. Я сам это сделать больше не могу: как только начну взаимодействовать с чистой маной, она сожжёт всё внутри, поэтому мне нужна помощь опытного мага девятого круга. Конечно, действовать придётся осторожно, чтобы не заразиться самой. Но это возможно. Ты можешь меня спасти. Это трудно, немного рискованно, но возможно. И это единственный способ меня спасти: воспользоваться этими сферами с жидкой маной и постепенно прочистить мои каналы.

Лисар грустно улыбался небу:

— Но делать это не обязательно. Я знаю, ты не слишком мне доверяешь, но у меня столь же мало оснований доверяться тебе, и всё же…

Он был слишком спокоен, слишком рационален, и это было по-настоящему пугающе, хотя я сотни раз видела спокойно умирающих людей.

Просто это не вязалось с целеустремлённостью длиною в триста лет.

— И я подумал, что тебе нужно дать выбор, — продолжил Лисар.

А может, он просто от всего этого устал?

— Варда, если я нужен тебе — спаси меня, но если я для тебя только развлечение, если ты собираешься позже уйти, лучше дай умереть сейчас. Потому что, если не умру, я никогда тебя не оставлю. Никогда…

Это было так похоже на манипуляцию. Возможно, спасти Лисара даже труднее, чем он описал, возможно, это намного опаснее, возможно, он говорил это всё, чтобы я гарантированно ему помогла, не бросила, когда почувствую угрозу своей жизни…

— …Варда…

Так спокойно, нежно — до разрыва сердца. Это ведь идеальный способ вызвать жалость, заставить действовать.