Великий магистр

Гуго де Пейн, зная, что на сторожевой башне несет круглосуточную службу караульный, поднял вверх копье с флажком, на котором был вышит его герб. И через некоторое время они услышали трубные звуки рога. Всадники пришпорили лошадей и понеслись к уже опускающемуся на тяжелых цепях мосту. Одновременно стали подниматься вверх и бревенчатые висячие ворота, а радостные звуки рога разносились далеко по окрестностям. Прямо над воротами был высечен из камня фамильный герб Сент-Омеров — в верхней части фантастический грифон, держащий в лапах змею, а в подножии — фигуры ангелов с крестом посередине, и обрамляющий их девиз: «Я не король и не принц, я — Сент-Омер».

Всадники, въехав во двор, спешились, бросив поводья слугам, и огляделись. А из парадного входа уже торопливо выходил сам хозяин замка, застегивая на ходу полукафтанье, махал рукой и спешил им навстречу. За ним шли две миловидные девушки лет двадцати, чем-то похожие друг на друга. Они еще издали улыбались прибывшим гостям, поднимая вверх букеты свежих роз.

— Чувствую перемены в холостяцкой жизни моего друга и побратима! — произнес Гуго, сжатый медвежьими объятиями Сент-Омера. Бизоль и впрямь напоминал бурого хозяина лесов: мощный, с железной хваткой, он даже ходил вразвалочку, точно вставший на задние лапы медведь. Лицо у него было медно-красное, обгоревшее на солнце, с выжженными белесыми волосами и бледно-голубыми глазами, а нрав — добродушный и веселый. Он был на полголовы выше Гуго и гораздо шире его в кости, да и весил порядочно. Обнимая де Пейна, Бизоль так растрогался, что даже слегка прослезился, утирая кулаком глаза.

— Почти два года не виделись! — выговорил наконец он.

— Бизоль, познакомься с моим спутником — рыцарем Роже де Мондидье. Ну, а это — Раймонд, ты его должен помнить: сын моего вассала Плантара.

— Господа, вы будете самые желанные гости в моем замке, — важно произнес Бизоль. — Прошу всех в дом. Ах, да! Познакомьтесь и вы, — хозяин повернулся к двум милым девушкам, стоящим за его спиной и с любопытством поглядывающим на рыцарей. — Моя юная супруга — Луиза, урожденная баронесса де Ксентрай. И ее сестра — Жанетта.

— Поздравляю! — сказал Гуго, наклонив голову. — Благородное и храброе сердце моего друга покорила истинная красота.

— Благодарю вас, — сказала Луиза. — Я много слышала о вас от Бизоля.

— Приветствую вас, славные рыцари! — добавила Жанетта. Их голоса были подобны журчанию горного ручья. Своим изяществом обе девушки напоминали нежно лелеемые искусным садовником цветы: белокурые волосы падали на плечи, а синие глаза и бархатная кожа ласкали взор.

— Я в восхищении! — воскликнул Роже, помаргивая своим единственным глазом. Его рыжие волосы, растрепавшись на ветру, торчали в разные стороны. Неожиданно Жанетта подошла к нему и пригладила их своей рукой.

— Вот так лучше, — сказала она, улыбаясь. Роже залился краской, а глаз его заморгал еще быстрее.

— Ты еще не видел моих дочек, — промолвил Бизоль. — Полгода назад Луиза принесла мне двойню. Я в восторге от них! Идем, вам приготовили все необходимое, чтобы освежиться и передохнуть.

Луиза взяла под руку Гуго, а Жанетта — Роже, и они вошли в дом, вслед за Бизолем, который то рассказывал что-то, вспоминая былое, то заливался смехом, поминутно оглядываясь и дружески толкая Гуго ладонью, величиной с лопату.

— Бизоль, веди себя прилично, — произнесла Луиза, словно выговаривая маленькому ребенку, и великан покорно затих. Он только весело подмигнул де Пейну и притворно вздохнул.

Пока гости совершали омовение в больших деревянных бочках, куда служанки подливали горячую воду с растворенным мылом, хозяин замка сидел рядом на скамеечке и, пользуясь тем, что супруга распоряжается приготовлениями к праздничному ужину, болтал без умолку. Гуго почти не слушал его.

— Итак, ты женился, — произнес он, занятый своими мыслями.

— Да, мой друг, и я счастлив! — воскликнул Бизоль, хлопнув себя кулаком в грудь. — А ты… ты все не можешь забыть… свою графиню?

Гуго вздрогнул от неожиданности: на миг ему показалось, что горячая вода стала ледяной, а свет вокруг померк. Так случалось всегда, когда забытый образ врывался в его сознание.

— Прости, — поспешно промолвил Бизоль. — Я знаю, как тебе бывает больно, когда ты вспоминаешь о ней. Прости старого дурака.

— Нет-нет, — успокоил его Гуго. — Не кори себя. Говорят, что время — лучшее лекарство, но есть болезни, которые неизлечимы. Но оставим это. Я рад, что ты счастлив.

— И все же, что-то тревожит тебя, — сказал Бизоль, всматриваясь в лицо друга. — Ведь ты приехал сюда не для праздных развлечений?

— Ты прав, — помолчав немного, ответил Гуго. — Я хотел сделать тебе одно предложение, но в данной ситуации оно теряет смысл. Прохладная вода не манит утолившего жажду.

— Гуго, говори яснее, — попросил Бизоль. — Ты же знаешь, что я всегда туго соображал.