Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?

Но дальше, конечно, пошли вещи менее приятные. Началась ревизия. Макиавелли должен был дать отчет по каждой копейке, которую он потратил, а ревизорами были его бывшие подчиненные во главе с новым секретарем, Никколо Микелоцци. Надо учесть, что через руки Макиавелли, с тех пор как его назначили вести дела комиссии по ополчению, проходили действительно крупные суммы. Результат ревизии оказался поистине удивительным – за 14 лет службы за Никколо Макиавелли (при очень придирчивой проверке) не нашли ни малейшего упущения, в его дырявом кармане не задержался ни один казенный флорин – хотя контракты он подписывал на многие тысячи, а жалованья получал разве что чуть больше 10 золотых в месяц.

Не знаю, успел ли он порадоваться тому, что его честность и преданность Республике оказались подтверждены даже недоброжелательной к нему комиссией...

Через три месяца после его увольнения, в феврале 1513 года, во Флоренции был раскрыт заговор, направленный против Медичи. Некто Бернардино Коччьо, гражданин Сиены, потребовал аудиенции с членами комиссии Восьми – а комиссия эта отвечала за безопасность. Мессер Коччьо предъявил комиссии листок бумаги, на котором был список из пары дюжин имен. Листок выпал из кармана Пьетро Паоло Босколи, когда он вместе с еще двумя молодыми людьми выходил из дома семьи Ленци. А семья эта состояла в родстве с семьей Содерини, и сам мессер Босколи был громким оппонентом правления семьи Медичи. В общем, Босколи и его приятеля Агостино ди Лука Каппони живо арестовали. Ну, после интенсивного допроса они сознались в том, что составили заговор с целью убить Джулиано Медичи и захватить в городе власть. Интересно, что в такой заговор не верил даже Джулиано – он полагал, что это была больше болтовня, что поддержки у заговорщиков не было и что их цели не шли так далеко, как убийство.

Было к тому же понятно, что лица, внесенные в их список, в заговоре не участвовали, и с ними даже и поговорить-то не успели: бдительная комиссия Восьми арестовала всех, кто в списке значился.

А седьмым именем в « списке Босколи» было имя Никколо Макиавелли.

IV

Выражение «тюремные поэмы» звучит несколько странно, не правда ли? Как-то не вяжется слово «поэма» с грубым словом «тюрьма» – все-таки тюрьма есть нечто темное, грязное и мрачное, и флорентийская тюрьма начала XVI века не была исключением из правил. Однако именно под таким названием – «тюремные поэмы» – известны стихотворения Макиавелли, действительно написанные им в тюрьме и адресованные Медичи – только на этот раз не кардиналу Джованни, а его младшему брату, Джулиано [4]. А для полноты картины можно добавить, что иногда эти стихотворения именуют не поэмами, а «тюремными сонетами», хотя по форме они сильно отличаются от канона [5].

Конечно, все это нуждается в обьяснении.

Как-никак, а временная дистанция в 500 лет между годом 1512-м и годом 2012-м – это долгий срок. Прошедшая половина тысячелетия делает многие вещи непонятными, и это общее положение можно даже проиллюстрировать совершенно конкретными цифрами: в 1982 году в Москве в издательстве «Художественная литература» вышла книга «Макиавелли. Избранные сочинения».

В этой книге 500 страниц, из которых 127 занимает предисловие, напечатанное очень мелким шрифтом. И это не все, потому что кроме предисловия книга оснащена еще и послесловием и примечаниями общим объемом еще в полсотни страниц, и тоже напечатанными мелко-мелко.

То есть на каждое слово, сказанное Никколо Макиавелли, пришлось дать еще пару слов в пояснение, и надо сказать, что и пояснений-то не всегда хватает и приходится наводить дополнительные справки.

Чтобы не ходить далеко за примерами, мы проиллюстрируем вышесказанное прямо сейчас.

Bот текст первой «тюремной поэмы» Макиавелли – конечно, в русском переводе: