Великий Моурави 1

Анна Арнольдовна Антоновская

Великий Моурави

Роман-эпопея в шести книгах

Книга первая

Пробуждение барса

---------------------------------------------------------------------

Книга: А.Антоновская. "Великий Моурави". Книга первая

Издательство "Мерани", Тбилиси, 1977

Стихи и комментарии Бориса Черного

OCR: Zmiy (zmiy@inbox.ru), SpellCheck: Лазо, 17 июля 2002 года

---------------------------------------------------------------------

Содержание

Бесо Жгенти. Эпопея о национальном герое Грузии

А.Антоновская - краткие биографические сведения

Пробуждение барса

Часть первая

Часть вторая

Словарь-комментарий

ПРОБУЖДЕНИЕ БАРСА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Над пропастью навис угрюмый утес с замшелыми боками. Внезапно с его чуть

пригнутого плеча сорвался беркут. Распластав будто выкованные из черного

железа крылья и гневно приоткрыв изогнутый, как погнувшийся наконечник копья,

клюв, хищник ринулся к солнцу. Пошатнулось ошеломленное солнце и упало, и

вмиг разлетелось на куски, роняя красно-зелено-оранжевые брызги на

побагровевшие высоты Дидгори.

"Ох!.. хо!.." - проскрипела вынырнувшая из зарослей орешника арба.

Теребя морщинистыми шеями ярмо, два буйвола, чуть скосив выпуклые глаза,

равнодушно зашагали к горному лесу.

Папуна Чивадзе, приподнявшись, хотел было высказать свое мнение о

невежливом поведении беркута, но... что это распласталось на крутом выступе?

Не то барс, не то другой неведомый солнечный зверь с расплавленными пятнами

на словно дымящейся шкуре. Решил Папуна Чивадзе посоветовать солнцу, чтобы,

уходя, оно подбирало свои одежды, но что-то свалилось с арбы и ударилось о

придорожный камень. Подхватив бурдючок и швырнув его на место, Папуна Чивадзе

собирался поразмыслить о правилах общения путников земных с надземными и

небесными, но внезапно в ветвях пораженного молнией дуба взволнованно

чирикнула розовая птичка и мысли Папуна перенеслись к маленькому домику, где

"птичка", похожая на розовую, ждет обещанные бусы. Он хотел было хворостиной

поторопить буйволов, но раздумал и предался созерцанию притихшего леса.

Скатилось за вершины солнце, исчез беркут, померк барс. Легкой поступью

на землю спускалась ночь, волоча за собой плащ, усыпанный не то мерцающими

светляками, не то звездами.

Папуна Чивадзе с теплой усмешкой послал прощальный привет красному

отсвету уже невидимого, но еще ощутимого солнца, укоризненно погрозил

расщелине, в которой растворился беркут, и, вздохнув, подумал: "Нехорошо

барсу, хотя бы и солнечному, распластываться там, где его не просят, лучше,

когда он, разинув пасть, рычит на непрошеных".

Хотел было Папуна порассуждать еще и о том, какую радостную весть везет

он "барсу" по имени Георгий Саакадзе, который с таким нетерпением ожидает

времени битв и побед. Но именно в этот миг буйволы решили, что пора свернуть

вниз, и Папуна повалился на самое дно арбы.

Папуна Чивадзе поправил трясущийся бурдючок, плотнее подложил его под

голову, расстегнул кожаный с посеребренной чеканкой пояс, удобнее растянулся

на арбе и невозмутимо предоставил буйволам полную свободу сокращать или

удлинять путь.

Был Папуна из тех, кого не помнят мальчиком, не знают стариком. И никто

не задавался мыслью, почему азнаур Папуна никогда не стремился не только

обзавестись семьей, но даже собственной лачугой. Да и сам Папуна никогда не

утруждал себя подобными вопросами. "Меньше забот, больше радости", - уверял

Папуна, вполне довольствуясь жизнью у своих друзей Саакадзе. Впрочем,

подолгу Папуна никогда не засиживался, особенно с появлением у него арбы с

двумя буйволами, его первой собственности, вызвавшей в Носте целый переполох.

Сначала Папуна был подавлен обрушившейся на него заботой, но после

долгих уговоров единственного родственника Арчила, смотрителя царской

конюшни, нехотя покорился. Впрочем, он не переставал сожалеть, что не устоял

перед соблазном.

И вот начались путешествия в Тбилиси и обратно в Носте. Перевозил Папуна

исключительно добычу удали своих друзей: живых оленей, лисиц, зайцев, шкуры

медведей. Свою же долю обменивал неизменно на вино и подарки "ящерицам", как

называл он ностевских детей.

Иногда обстоятельства принуждали его и к другим покупкам: одежда

приходила в ветхость, копыта буйволов требовали подков, в таких случаях

настроение Папуна резко менялось и он сердито думал: "Бог сделал большую

глупость, создав буйвола неподкованным".

Досадовал он и сейчас, что волею событий должен торопиться на ностевский

базар, а не вдыхать под густыми соснами пряный аромат хвои. Он любил, припав

к пушистой траве, следить, как лохматый медведь, ломая сучья, бурча и ухая,

деловито направлялся к водопою, как, поеживаясь в желтом мехе, пробегала за

добычей озабоченная лисица или как внезапно на извилистой тропе появлялась и

испуганно шарахалась в кустарник пугливая серна. Он любил горный лес, полный

жестокой борьбы и таинственного очарования.

Вздохнув, Папуна уже хотел перевернуться на другой бок, но буйволы

неожиданно ринулись под откос, где дымились разбросанные вдоль ручья костры.

Соскочив с накренившейся арбы, Папуна воскликнул:

"Э-хе! С поднимающимся поднимись, с опускающимся опустись! - и проворно