Великий Моурави 2

князю. - Андукапар непременно к обеду вытянется, а я терпеть не могу

мертвецов.

- А ты думаешь, я люблю к обеду мертвецов? Может, и не вытянется, все

же хорошо, что увезли. Без него спокойнее.

Разговаривая и вдыхая свежий воздух кипарисовой аллеи, они удивлялись,

как поздно в покоях цариц никто не пробуждается.

Мариам всю ночь металась по молельне, борясь с желанием заглянуть в

потайную комнату. А может, спасти Тэкле? Тогда Луарсаб вернет ей, Мариам,

свою почтительность. А Шадиман? Разве не его это дело? Наверно, начнет

мстить, у него всегда наготове индийский яд. Мариам вытерла на лбу капельки

холодного пота.

Она пробовала заснуть, но тут же вскакивала и с криком звала Нари.

Нари, накинув засов и придвинув к дверям тяжелый сундук, шлепая сафьяновыми

кошами, то давала пить Мариам, то шептала заклинания от разбойников, то

подливала в лампады масла и наконец, остановившись перед царицей, поклялась

святым Фомой: идти против Шадимана - значит готовиться к собственному

погребению.

Но когда погасли последние звезды и над Махатскими холмами показалось

окровавленное солнце, Мариам, не в силах преодолеть охвативший ее страх и

любопытство, надавила золотой мизинец божьей матери влахернской и осторожно

вместе с Нари вошла в потайную комнату. Разбросанные подушки, перевернутая

тахта и неплотно прикрытый люк безмолвно говорили о происшедшем.

Нари поспешно закрыла люк, надвинула медный запор, накрыла ковром,

поставила тахту на место и разложила подушки, Мариам облегченно вздохнула:

- Пойдем, Нари, если бог захочет, он сохранит Тэкле.

Первым проснулся от тяжелого сна Датико. Он с трудом протер мутные

глаза, облизывая распухшие губы. Он оглянулся, "Почему лежу на пороге

опочивальни царицы? Неужели на страже заснул? Никогда раньше такое не

случалось... Хорошо, что царица спит и не видела моего позора..." Датико

вздрогнул: рядом тихо стонал, сжимая руками голову, караульный копьеносец.

На встревоженный взгляд Датико он с отчаянием пробормотал:

- Вели убить, но не рассказывай князю Баака. Десять лет у начальника

доверием пользовался, одна ночь опорочила мою жизнь. Убей меня сам, если я

выпил лишнее.

Датико, ничего не ответив, едва держась на ногах, пошел проверять

расставленные им с вечера посты. Он уже больше не сомневался: всю стражу

опоили сонным питьем. Но когда? Перед его затуманенной памятью встал

вчерашний день: "Утром уехал царь, день был спокойный, потом был

осчастливлен вниманием доброй царицы, вечером после еды..." Датико

остановился. "После еды? Да, почему-то баранина показалась копьеносцам

сладковатой и вино имело чужой вкус..." Датико рванулся вперед. Навстречу

ему, пошатываясь, шли пожелтевшие дружинники. Он круто повернулся, бегом

бросился к опочивальне Тэкле и, не помня себя, забарабанил в дверь.

Наконец вышла, цепляясь за стену, Вардиси с темным отсветом на щеках и

желтыми белками глаз.

"Тоже усыпили", - с нарастающим ужасом подумал Датико.

- Где царица?!

- Спит, наверно, вчера долго молилась, - вяло прошептала Вардиси и,

держась за стену, пошла в опочивальню.

За ней бросился Датико. И хотя уже был подготовлен к чему-то страшному,

но, найдя опочивальню пустой, он, теряя рассудок, полез на стену и грохнулся

на пол вместе с сорвавшимися тяжелым ковром и светильниками.

Датико услышал дикий вопль Вардиси. Больше он ничего не помнил.

Обезумев, бросался из комнаты в комнату, опрокидывая все попадавшееся на

пути.

В замке поднялась суматоха. Гулко звенел серебряный шар, сзывая слуг.

Тревожной дробью надрывался сигнальный барабан. Звеня копьями, бежали по

сводчатым переходам копьеносцы. Метались женщины, они рвали на себе волосы,

и их вопли сливались с тяжелыми ударами колокола. Конюхи седлали коней. По

каменному двору носились, словно одержимые, нукери.

Датико растерянно стоял перед фаянсовым кувшином с ярко-красными

цветами. Он машинально опустил руку в кувшин и, зачерпнув воды, прикладывал

ко лбу трясущуюся ладонь.

Мариам с распущенными волосами кричала на ошеломленного царевича

Кайхосро:

- Где был?! Почему проспал?! Значит, никому нельзя доверять?!

Накричавшись до хрипоты, она приказала созвать всех, но в Метехи почти

никого не оказалось.

В ужасе перед гневом Луарсаба, придворные, на ходу одеваясь, бросились

к коням, носилкам и арбам. Слуги в панике, как попало, кидали в арбы одежду,

подушки, бурки. И, взгромоздившись на поклажу, нещадно хлопали длинными

бичами. Зараженные общим страхом, князья, с разбегу без стремян вскочив на

коней, мчались из замка.

Мариам высказала предположение: может, кроткая царица потихоньку уехала

в Ананури повидаться с княгиней Русудан, недаром и Зугза исчезла.

Кайхосро и Газнели, несмотря на ее нелепость, ухватились за эту мысль,

как утопающие хватаются за ветку, и тотчас к Эристави Арагвским был послан

скоростной гонец, от которого Керим, находившийся в Ананури, и узнал об

исчезновении Тэкле...

Напрасно копьеносцы обшарили весь замок. Напрасно с привязей были