Великий Моурави 2

Саакадзе, конечно, не все сказал шаху.

Когда поздно ночью Георгий вернулся, он застал всех грузин в сборе.

- Через четырнадцать дней наши кони повернут на картлийскую дорогу!

Радостные восклицания "барсов" смешались с криками восторга Паата.

- Отец, наконец я увижу родину, любить которую ты меня учил... Увижу

дорогую мать, прекрасную Русудан, братьев, сестер...

- Смотри, Георгий, - покачал головой Папуна, - может, щах не только

царю и князьям хочет хвосты отрубить? Может, народ ему тоже мешает? Не

обманул бы тебя перс.

- Мы еще посмотрим, кто кого обманет... Ты другое скажи, хорошо, что

шах решил проучить Луарсаба и князей за переход к Турции. Еще сегодня шах

повторил при ханах: не на грузинский народ иду войной, пусть спокойно

ожидает прихода "льва Ирана", повелителя земель и народов.

- Как можешь ты, Георгий, доверять персу? - рассердился Папуна.

- Кто сказал - доверяю? Но разве у нас есть выбор? Я все предусмотрел.

Шах сказал - в Картли сам не войдет, а с ханами я всегда сговорюсь.

Разгромим замки, пусть берут княжеские богатства.

- О князьях я с тобой не спорю, Георгий, народ береги.

- Э, Папуна, если бы о народе не думал, зачем "барсы" больше пяти лет

одерживали победы Ирану? Конечно, прольется много крови, пока князья совсем

успокоятся. Но иначе нельзя. Доколь еще ждать? Азнауров разгромили, Тэкле

или держат в подземелье, или... Знали, рану в самое сердце нанесли. Да,

теперь Шадиман торжествует, Луарсаб совсем у него в руках, кстати и

Картли... Спор разрешим на поле брани...

- Правильно Георгий сказал. Пусть Шадиман вспомнит: мышь рыла, рыла и

дорылась до кошки!.. - И Матарс обнял Папуна.

- Мирно не можем вернуться, уничтожат поодиночке. Ты прав, Георгий,

только война вернет нам родину.

- Молодец Даутбек! Хорошо сказал. А за Тэкле я Шадиману вместе с

головой полторы ноги оторву, - Димитрий порывисто отбросил со лба белую

прядь.

- Дело "барсов" побеждать, а не смиряться, - решительно произнес Пануш.

- А может, друзья, вам лучше сейчас от меня отойти? Помните, в Носте я

один раз это предлагал. Кто знает, что еще предстоит? Может, тогда я прав

был?

- Нет, Георгий, не прав, знай, за тобой я хоть в ад пойду... Мы с тобой

кровно связаны.

Георгий посмотрел на друга и снова, как тогда в Носте, подметил

сходство между собой и Даутбеком: как будто совсем не похож, но чем-то

совсем одинаковый.

И все "барсы", любящие родину, радовались, что идут на нее войной.

Решено было тайно послать вперед десять ананурских дружинников. Они должны

были рассеяться по Тбилиси и деревням и потихоньку сообщить намеченным

азнаурам и выборным от крестьян, что Георгий Саакадзе идет не против Картли,

а против князей. Пусть народ спокойно сидит в своих домах, пусть не разоряет

хозяйств, пусть не уходит в горы, народу никакого зла от нашествия шаха

Аббаса не будет.

Наутро десять преданных Саакадзе дружинников тайно покинули Исфахан.

Хосро-мирза, восседая на шелковых подушках, кейфовал после обеда.

Это уже не был бедный, неизвестный царевич, живший на пыльной улочке

Гебраабата. Благодаря Саакадзе он блаженствовал сейчас в новом просторном

доме, окруженном пышным садом. В его конюшне ржали породистые кони. В нишах

комнат красовались дорогие одежды, а на стенах поблескивало редкое оружие.

Толпы слуг угождали царевичу, удостоенному внимания шаха Аббаса и частых

посещений Георгия Саакадзе. А жулеп ему подавал африканец в белом тюрбане.

Только одному не изменил Хосро-мирза: по-прежнему Гассан был его первым

слугою, по-прежнему рассказывал "приятные" сны и нередко убегал, получая

вслед брошенные цаги, подушки и даже фаянсовые тарелки и вазы. Их ломал

немало и сам Гассан, но дом был полон посуды, ибо шах Аббас назначал

царевичу щедрое содержание, а Саакадзе задаривал его дорогими подарками.

Гассана не интересовал больше ров с нечистотами. Его друг, старый Исмаил сам

к нему приходил кушать люля-кебаб, мазандеранскую дыню и запивать еду легким

шербетом. И вместе с приятной сытостью уносил домой все новости дома

Хосро-мирзы. Этими новостями он охотно делился с любопытным Керимом.

Старый Гассан никому не уступал права встречать ага Саакадзе, которого

сам аллах поставил на дороге жизни Хосро-мирзы. И сейчас, заслышав стук

копыт, Гассан проворно скатился вниз, оттолкнул молодого слугу и широко

распахнул калитку.

Спрыгнув с коня, Саакадзе бросил поводья слуге и, слегка пригнувшись,

вошел в калитку. За ним вошли Эрасти и два телохранителя.

Долго мучившая Хосро загадка стала понемногу проясняться. Хосро с

большим напряжением слушал Саакадзе.

- Настал час возмездия! Царевич, для тебя стараюсь... Думаю, шах-ин-шах

и Хосро-мирзу тоже пригласит в свиту. Будешь сопровождать шаха, старайся

войти к нему в доверие. "Лев Ирана" одним словом может осчастливить

картлийский народ. А я с первой встречи с тобой, - а может быть, поэтому и

встретился, - решил очистить дорогу к месту, предназначенному тебе высоким

рождением.