Великий Моурави 2

всея Руси. И при царе Василье польский же Жигимонт король, преступник, к

царю Василью послов своих и посланников крестное ж целованье, наслал на

Московское государство другого вора, своими с польскими и литовскими людьми

и хотел нашим царством для Польши и Литвы завладеть...

И наших великих росийских государств бояре и воеводы, видя польского

Жигимонта короля и панов рад многую неправду и от него бесчисленное

кровопролитье, прося у бога милости, против его стали крепко и неподвижно.

И всещедрого в троице славимого бога нашего милостию, нашего царского

величества бояре и воеводы, и всякие ратные люди наш царствующий град Москву

от польских и от литовских людей очистили, и из Московского государства всех

польских и литовских людей выбили, и городы все от них, злодеев, очистили,

которые были поймали в смутное время за крестным целованием. А на великих

государствах на Владимерском и на Московском и Новгородцком и на царствах

Казанском и Астраханском, и на Сибирском, и на всех великих преславных

государствах Росийского царствия по божьей милости и по племяни великих

государей Росийских, и по избранью и по челобитью всех людей Московского

государства, мы, великий государь царь и великий князь Михайло Федорович,

всея Русии самодержец, и венчались царским венцом и диадемою по древнему

нашему царскому чину и достоянию. И послали есмя к тебе государство наше

обестити посланника своего Михайла Никитича Тихонова да подьячего Алексея

Бухарова, и чтоб меж наших государств торговым людем дорога отворена была по

прежнему обычаю...

Писано в государствия нашего дворе

в царствующем граде Москве".

Шах Аббас взял грамоту и передал низко склонившемуся Караджугай-хану,

который, в свою очередь, передал грамоту низко склонившемуся толмачу.

После преподношения подарков царя Михаила Романова шаху Аббасу -

собольих мехов, внесенных в шатер стрелецким сотником, - Тихонов ждал

дипломатического вопроса шаха о здоровье Михаила Федоровича. Но шах Аббас,

равнодушно приняв подарки, о здоровье не спросил и выжидающе смотрел на

посла.

Тихонов и бровью не повел, а повел речь от Михаила Федоровича. Тяжелыми

словами посол обрисовал устойчивое положение Русии, особенно подробно

остановился на изгнании поляков. "...И божиею милостию, и пречистые

богородицы молитвами Московского государства воеводы сошлись с королем под

Волоком Ламским, от Москвы за девяносто верст, и польского короля побили, и

многих живых поймали, и наряд взяли. И король с того бою побежал с великим

страхом и з бесчестьем".

Шах, не изменяя выражения лица, внимательно слушал персидскую речь

толмача Герасимова и уже пожалел, что не спросил о здоровье Михаила

Федоровича.

Он как бы невзначай положил на колено левую руку.

На среднем пальце сверкал "царь царей" - черный карбонат величиною с

орех, фамильная драгоценность Сефевидов, известная странам европейским и

даже Поднебесной империи.

Послы с трудом отвели глаза, боясь выдать свое неуместное в посольском

деле восхищение.

Как бы в ответ на карбонат Тихонов, осведомленный о присылке шахом в

Астрахань к атаману Заруцкому купца Муртазы, подробно описал взятие воеводой

князем Иваном Никитичем Одоевским Астрахани, пленение "Ивашки Заруцкого и

Маринки с сыном вороненком", и позорный пригон их на московский двор

государя.

- "...И ныне божиею милостию, а нашим царьским счастьем, Астраханское

государство под нашею царьскою высокою рукою по прежнему и хотим с вами,

братом нашим, Аббас-шаховым величеством, в братственной крепкой дружбе и в

любви быти мимо всех великих государей", - закончил Тихонов.

Шах Аббас, не выдавая своего неудовольствия, продолжал снисходительно

улыбаться, но уже жалел, что заставил ждать послов не четыре часа, а шесть.

Как искусно шах ни скрывал свои мысли, Тихонов с удовлетворением

заметил тень на лице шаха и решил, не откладывая, отплатить за "бесчестие",

нанесенное послам долгим ожиданием перед шахскими шатрами.

Он упрямо повторил просьбу царя Михаила Романова о возврате московской

казны, задержанной дедом Аббаса, шахом Худабанде. Шах усмехнулся.

- Очевидно, - сказал он, - казна утонула в богатствах Ирана, ибо уши

"льва Ирана" впервые отягощаются древними воспоминаниями. Но это не будет

причиной неудовольствия высокого брата, - добавил шах и, тут же, обдумав,

сколько сил может оттянуть от Русии война ее со Швецией, спросил, дружен ли

государь их, послов, а шахов брат, царь Михаил Федорович, со шведским

королем и обмениваются ли Русия и Швеция послами?

Тихонов обрадовался случаю лишний раз подчеркнуть устойчивость

Московского царства и по наказу без запинки ответил:

- Густав Адольф король присылал к государю нашему гонца, что "...стояти

бы им на польского короля за-один, а с польским королем у него ныне недружба

и война, за Лифляндскую землю".

Шах Аббас искоса поглядывал, как вечерняя заря переливается на собольих

мехах. Опершись на ковровую мутаку, он небрежно спросил, как сейчас царь