Великий Моурави 5

цвет дня, на блестящем подносе

выпорхнули из сундука стамбульские сладости (на золотых тарелочках), тягучие и

рассыпчатые, а из бурдючков хлынуло

терпкое имеретинское вино.

Царевич, не переставая любезно улыбаться, изящно держал в своей

выхоленной руке дымящуюся белую чашечку, а

Саакадзе, из учтивости отведав орех в меду, одновременно наблюдал за молодым

Багратиони и что-то обдумывал.

Вошли Даутбек и Дато в боевых шлемах и кольчатых кольчугах, усеянных

дождевыми каплями. Царевича так

поразило сходство Даутбека с Моурави, что он даже привстал. Отдав дань первым

приветствиям, Александр искусно стал

выпытывать, где находится сейчас Нестан-Дареджан и нет ли возле нее двойника

имеретинского царевича. Узнав, что нет,

царевич обаятельно улыбнулся и в чарующих выражениях просил Даутбека и Дато

попробовать горячий кофе, сваренный

по его способу: на двойном огне - сначала сильном, потом слабом. Взглянув на

белые чашечки так, как бык смотрит на

красное полотнище, "барсы", сославшись на неотложное перемещение конных дружин,

торопливо вышли из шатра.

"Хорошо, что с ними не было Димитрия, - подумал Саакадзе. - Сколько

странных характеров в династии

Багратиони! Но хоть крепок ли царевич Александр в делах царских?"

Моурави охарактеризовал действия царя Теймураза и князя Зураба Эристави

как направленные против

объединения грузинских царств и княжеств в одно независимое грузинское

государство. То, что оказалось не по силам

Теймуразу, предстоит свершить Александру. Согласен ли он?

К удовольствию Саакадзе, царевич ответил не сразу: встал, прошелся,

вновь опустился в кресло, помолчал,

внезапно приказал подать еще кофе себе и Моурави, потом с очаровательной улыбкой

сказал:

- Моурави, я согласен царствовать, если ты не откажешься сопутствовать

мне. Замышленное тобою да свершится,

но... твоими трудами.

Георгий Саакадзе задумчиво следил за выражением приятного лица

царевича. "Вряд ли, - думал он, - когда-нибудь

жизнь оставит на этом шелке свои жесткие борозды. Он может стать величественным

царем, нежным возлюбленным, но

никогда не станет полководцем! А жаль, ибо сейчас, на берегах Базалетского

озера, пользу отечеству может принести

только меч!"

- Если судьба не отвернется от меня, обещаю тебе, мой царевич,

сопутствовать тебе, на благо Грузии, до самой

вершины, по тропе, ведущей к славе и блеску. Да воссияет на голове одного из

лучших Багратиони короне трех царств! "От

Никопсы до Дербента"!

Саакадзе поднялся. Поспешно встал и царевич:

- Прошу тебя, мой Моурави, прими на память о нашей встрече в этом шатре

белую чашечку. Ее мне привезли из

Китая.

Беспомощно вертел Саакадзе в своей огромной руке хрупкий фарфор.

- Мой царевич, я восхищен твоей щедростью и вкусом, мне бы хотелось в

целости сохранить твой дар... Но... я не

знаю, как...

- Айваз! - крикнул царевич и, когда вошел неимоверно рослый прислужник,

грозно приказал: - Айваз, возьми эту

драгоценность и береги ее больше своей головы, ибо из нее пил Великий Моурави!

Из шатра Георгий вышел в полном смущении и невольном восхищении. "Да,

царевич не полководец, но он рожден

для венца Багратиони! Я потерял имеретинское войско, но нашел царя! Настоящего

Багратиони! Нашел моего царя! Он

никогда не помешает мне возвеличить мою родину! Приняв корону трех царств, он не

станет препятствовать объединению

и остальных царств и княжеств Грузии. Леван Мегрельский ему смертельный враг!

Гурия!.. Победа, дорогой Шадиман!

Победа! Я нашел настоящего царя!"

К удивлению встретивших его у подножия холма "барсов", Саакадзе

помчался не к стоянке, где его ждали азнауры,

а в сторону Душети. Только когда у крутого поворота он свернул в лес, они

догадались, что Георгий скачет к стоянке

Мухран-батони.

Холщовый шатер колыхнулся, но из него вышел не Кайхосро, а

телохранитель.

- Где? Конечно, в лесу, а где же еще быть князю перед началом боя! -

важно ответил мухранец. - Что-то ночью

придумал, ибо с утра вскочил на коня и целый день мечется без еды между

деревьями.

Усмехнувшись, Саакадзе углубился в лес. "Да, мой Кайхосро мало похож на

Александра, он прирожденный

полководец, но никогда не будет царем! А сейчас Картли нужен царь! Прирожденный

царь Багратиони!"

Саакадзе нашел Кайхосро в непроходимой чаще. Он перестраивал своих

пятьсот дружинников, образуя живую

цепь, налаживая засады и западни.

Некоторое время Саакадзе, не скрывая удовольствия, слушал план

Кайхосро: заманить сюда Зураба Эристави и

если не уничтожить - для этого слишком мало дружинников, - то сильно повредить

шакалу!

Саакадзе заколебался: "Ведь это настоящая помощь!" Но потом решительно

взял под руку князя и отошел с ним в

сторону.

Чем больше говорил Саакадзе, тем светлее становилось лицо Кайхосро, в

начале разговора сильно нахмуренное. Он

понял широту замысла Моурави - замысла, отвечающего желаниям всей фамилии

Мухран-батони.

- Помни, дорогое мое чадо, это необходимо. Царевич должен остаться

невредимым, в этом залог счастья нашей

Картли! В этом смысл Базалетской битвы! В этом победа!

Проводив Моурави, Кайхосро с сожалением снял с позиций свои пять сотен

и направился с ними к стоянке

Александра, имеретинского царевича.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ