Великий Моурави 5

издалека: "Скачите, ханы! Ла илля иль алла! Скачите, сарбазы!.." О-о-о!.. Откуда

налетел ураган? Откуда оранжевое солнце?

Откуда ливни? Кровавый ливень! Не слезы ли это рыдающих женщин? "В плен их! В

рабство! Дети! Рубите! Рубите! Ни

одного не оставляйте! Пусть погибнет неверное племя! Ислам! Идет! Нет грузин!

Хо-хо!.." Исчезли в тумане защитники

Гурджистана! Сгинули! И нет прошлого, нет будущего. Кто воздвиг пирамиды из

голов грузинского воинства? "Хо-хо-хо!..

- до самого неба. - Иншаллах, Непобедимый усладит мои глаза огненным столбом.

Скачите! Мохаммет расул аллах!

Скачите, ханы! Непобедимый мечом и огнем расчистил путь Ирану!.." И совсем

близко: "Ваша! Ваша Великому Моурави!

Он уничтожил защитников родины!.. Ва-ша-а-а!.. Моурави, ты обещал указать путь к

счастью!.. Моурави, ты все

можешь!.." Могу все? Нет, кто теряет зоркость и мчится, не разбирая троп и

дорог, к бездне с зеленым дымом, тот бессилен!

Но как произошло то, что я и в мыслях не допускал: сопротивление воле моей? В

какие бессонные ночи и слишком

просветленные дни я потерял нить своих трезвых раздумий? И куда исчезла

настороженность "барса", потрясающего

копьем? Разве я когда-либо доверял всецело даже себе? Почему же так безотчетно

не усомнился в искренности льстивых

заверений, что иного пути у них, как только со мною, нет.

В какой же роковой час они из обязанных перед родиной превратились в

обязанных перед князьями? Почему же,

обдумывая сложные ходы жизни, я не предугадал и такую чудовищную возможность?

Не я ли поучал: семь раз отмерь, два раза проверь и один раз отрежь. А

сколько раз я отмерял? Сурами - раз,

Сапурцлийская долина - два, Марткоби - три... А проверял сколько? Дигомская

равнина - раз, и... выходит: четыре раза

недомерил и один раз проверил не до самых глубин. И вот я отдал им больше, чем

жизнь, я доверил им свою честь. А чем

ответили мне обученные мною, но не проверенные до самых глубин? Чем? Изменой!

Они молча созерцали, как княжеские

прихвостни осыпали меня насмешками. Ни один не разъярился, ни один не ринулся на

оскорбителей их кумира, вернее,

преданного друга... Не задумали ли они моим мечом без риска завладеть всем тем,

что мною им обещано? Нет! Прочь

подсказанное сатаной! Это клевета на многострадальный народ! Первый обязанный

перед родиной должен был знать:

разжечь ярость народа против исконного врага - это одно, а обнажить меч против

своих, пусть даже голубокровных, это

совсем другое... Тут необходима непоколебимая воля, ясное сознание - во имя чего

приносятся жертвы. Да, жертва малым

ради большого! Но откуда быть сознанию ясным? Земля в княжеских цепях, между

городами рогатки, деревни под пятой

владетелей. Раньше следовало преодолеть веками установленные обычаи и лишь

потом... А разве я указал народу, где выход

из лабиринта времен? Нет, я преждевременно возложил на него непосильную ношу, и

вот расплата. С тоской и

недоумением смотрит вооруженный замками народ на происходящее вокруг Базалети,

не подозревая, что способствовал

провалу всех моих замыслов и этим безжалостно пронзил свое сердце. Это ли не

трагедия?!

И, конечно, еще больше он осуждает меня за покушение на власть царя и

готов грудью защитить "богоравного".

Это ли не ирония?! Вот в чем перевес силы князей против меня! Хорошо еще, что не

догадываются о моих покушениях на

каноны церкови. Тут я действовал предусмотрительно, иначе народ, обманутый

белыми и черными князьями, с

негодованием отвернулся бы от меня.

Но, может, моя вина перед народом значительно глубже? Думал ли я о его

мятежной душе? Помог ли ему осознать

сложные ходы неумолимого закона жизни? Нет, я печалился только о мече и коне и

призывал лишь к битвам и победам.

Правда, говорил еще о защите очагов, чести женщин, но... это дружинникам и без

меня понятно. А то, чему свидетели они

сейчас на берегах Базалетского озера - столкновению друг с другом воинов,

говорящих на одном языке, грузин с грузинами,

им непонятно, противно, чуждо.

Выходит, я сам воздвиг себе шаткую лестницу и по ней хотел подняться до

вершин торжества над князьями, над...

да, и над церковниками.

Первый обязанный перед родиной не смеет подвергать себя опасности быть

осмеянным народом, лишить воинов

веры в своего полководца...

Из какой преисподней этот звериный вопль? "Иншаллах, скоро Непобедимый

поднимет меч на свой народ!.."

"Ваша! Ваша! Моурави, руби беспощадно ослушников твоей воли!.." Почему

позеленели звезды? Чья это тень бежит от

меня? Неужели моя?.. "Иншаллах!.. Ваша! Ваша!.." Тень бросается в кровавое

озеро... "Откуда в руке моей нож палача?

Умертвить? Кого? Кого?!"

Саакадзе схватился за сердце, словно от удара копья, глухо застонал.

Снова черная муть застлала свет. "Ранен? Не

начав битвы? С кем битва?" - "Как с кем? Не притворяйся, Моурави!.." - "Нет, ты

скажи мне, чудовище из царства сна, кем

ранен я? Кем? Неужели своим народом?! Нет! Нет! Только не это! Нет!"

Ужас исказил лицо Саакадзе на один лишь миг, но оно стало страшным. Он

круто повернулся и вошел в шатер.

"Туман, туман, снова туман! Откуда налетел? А может, не туман, а смерть?.."

В первом отряде ничбисцев, что явились на зов Саакадзе и примкнули к