Великий муж Русской Грамматики

,Однакожь Небо награждаетъ усердіе друзей истины, и естьли не совсмъ, то хотя сколько нибудь озаряетъ ихъ свтомъ ея. Такимъ образомъ и мн удалось открыть въ разсужденіи глаголовъ истинное правило – истинное, говорю: и оно не иметъ ни одного изключенія» – Всякой догадается, что я нетерпливо хотлъ знать его. Хозяинъ мой улыбался съ гордостію – видно было, что онъ вспомнилъ славнйшую эпоху жизни своей – поправилъ на голов колпакъ, откашлялся, слъ пряме на креслахъ, значительнымъ движеніемъ руки приготовилъ меня ко вниманію, и съ неизъяснимою важностію громко произнесъ слдующее:,Вс глаголы, которые въ настоящемъ времени, въ третьемъ лиц единственаго числа кончаюся на итъ, должны во множественномъ числ того же лица и времени оканчиваться на ятъ или атъ (мчитъ, мчатъ; славитъ, славятъ); другое же окончаніе единственнаго числа съ буквою Е вмсто И перемняется во множественномъ всегда на утъ или ютъ (владетъ, владютъ; лжетъ, лгутъ). Теперь найдите, любезный другъ, хотя одинъ глаголъ, который уклонялся бы отъ сего правила! Даю вамъ часъ, годъ, вкъ на размышленіе!»…

Онъ снова поправилъ колпакъ свой, началъ тереть себ ладони пальцами, и не хотлъ смотрть на меня, чтобы не мшать мн думать… Черезъ нсколько минутъ молчанія я смиренно объявилъ ему, что въ самомъ дл не умю придумать ни одного изключенія, но что не вижу также и большой пользы сего правила. Пользы?» возразилъ онъ съ живостію:,а разв Авторы наши не пишутъ надятся вмсто надются, сять вмсто сютъ и стоютъ вмсто стоятъ? Самъ я, рожденный для Грамматики, въ семъ случа угадывалъ истину единственно по щастливому вдохновенію Природы!.. Выслушайте исторію. Паденіе яблока съ дерева, въ глазахъ Невтона, открыло намъ систему тяготенія: Грамматика обязана моимъ открытіемъ – ржанію лошадей. Однажды кучеръ пришелъ ко мн и сказалъ: два дни сряду у насъ безпрестанно ржатъ лошади. Вретъ, отвчалъ я: надобно говоритъ ржутъ. Упрямой кучеръ не хотлъ согласится со мною. Мы призвали другихъ людей: выходила разноголосица. Я безпокоился, здилъ, бгалъ по улицамъ, останавливалъ знакомыхъ и незнакомыхъ, спрашивая: ржутъ или ржатъ? Не многіе понимали важность моего вопроса; нкоторые смотрли на меня съ удивленіемъ; другіе смялись. Одинъ молодой человкъ, которой халъ верхомъ съ дамою, будучи такимъ образомъ остановленъ мною и видя, что красавица его испугалась моего грамматическаго вопроса, махнулъ хлыстомъ и – сдлалъ меня Циклопомъ навки.» (Надобно знать, что Грамматикъ нашъ кривъ.), Это бездлица; но къ нещастью, я не могъ употребленіемъ языка ршить спора моего съ кучеромъ: одни соглашались со мною, другіе съ нимъ. Надлежало искать правила – и черезъ 6 мсяцевъ, самыхъ безпокойншихъ въ жизни моей, я нашелъ его (оно уже вамъ извстно): надобно говорить ржутъ, ибо мы говоримъ ржетъ. Е перемняется только на У или Ю.»

Я слушалъ великаго мужа съ искреннимъ вниманіемъ и смотрлъ на кривой глазъ его съ почтеніемъ. Кто изъ смертныхъ приносилъ такія жертвы грамматическому любопытству?