Великий океан

Джозия говорил отрывисто, будто метал в собеседника слова, и, внезапно начав, так же внезапно умолк.

Ариллага уже привык к бесцеремонным манерам янки, вмешательству его во все дела, и потому вопросы его нисколько не удивили. Он только боялся, что не сможет сдержаться. Но губернатор пересилил себя и спросил, в свою очередь, откуда у почтенного сеньора такая удивительная информация. Сам он знает, что русские действительно высадились на берегу пустынной бухты за заливом св. Франциска. Они собираются сеять там пшеницу и разводить скот и по своем прибытии сразу же прислали человека известить его об этом.

— Я не уверен, сеньор Джозия, что мы, испанцы, имеем право на ту землю, — закончил он холодно. — До сих пор я знал свои границы.

Джозия из-под шляпы поглядел на изможденное лицо губернатора, на его усы и белую эспаньолку, сложил на подлокотнике руки и совершенно неожиданно изменил тон.

— Великие области нашей Америки, — сказал он тягуче, словно проповедуя, — зажгли факел свободы и независимости и проливают священную кровь своих граждан, чтобы освободить человека и указать Старому Свету путь... Мы никогда не идем дорогой предательства и вероломства...

Ариллага с брезгливостью слушал наглые и ханжеские слова шпиона Колумбийской компании. Он давно знал им цену.

Не меняя позы, Джозия Уилькок Адамс вынул из бокового кармана сюртука сложенную вчетверо бумагу и передал ее губернатору. Это была «прокламация», которую бостонец обнаружил в пакете, найденном у убитого Василия. Остальные бумаги и письма Баранова и Кускова Джозия предусмотрительно сжег.

— Эксцеленца губернатор знает свои границы, — заговорил он снова отрывисто и резко, — а русские их не знают. Они умнее вас, мистер Ариллага. Они действуют под видом торговой компании... Эту бумагу я нашел у убитого индейцами тайного агента Баранова. Он нес ее инсургентам.

Губернатор молча развернул послание. В нем ничего крамольного не было. Однако, направленное без обращения к губернатору, а непосредственно к «благородным и высокопоставленным господам Гишпанцам, живущим в Калифорнии», оно показалось подозрительным. Тем более что Джозия упомянул о мятежниках, появившихся в этих местах.

Губернатор боялся и ненавидел их еще сильнее, чем американцев. В прошлом году наконец был расстрелян метис Идальго, шестидесятилетний поп, собравший в Новой Испании тысячи индейцев и мятежников против его величества короля. Теперь появился новый главарь, тоже поп, Морелос. В депешах из Мексики вице-король приказал следить за настроениями в Калифорнии. Инсургенты размножились по всей стране...

— Где вы нашли убитого? — губернатор приподнялся и, опираясь на руку, с трудом осилил одышку.

— У склонов Сьерры.

— Он был один?

— Да.

Ариллага протянул руку к колокольчику, стоявшему у изголовья, но не позвонил, а снова устало опустился на подушки и закрыл глаза.

— Благодарю, сеньор Джозия. Я займусь...

Бостонец качнулся раза два в своем кресле, встал и не торопясь вышел, открыв носком сапога дверь.

После его ухода губернатор долго лежал, стараясь разобраться в услышанном. Он не верил ни одному слову Джозии, который, наверное, сам помогал бандитам. А русские еще верят в дружбу янки!.. Но вся эта возня ему надоела... Наконец он позвонил и велел секретарю вызвать капитана Риего — начальника крепостной кавалерии. Немолодой рассудительный офицер получил приказ выехать на рассвете в президию Сан-Франциско.

Глава шестая

Еще никогда не бывало так трудно Кускову, как в эти дни. Правда, форт был выстроен, хотя по-настоящему готов лишь палисад, а дом и казармы стояли еще без крыш, не закончены и бараки для алеутов, но не было ни лошадей, ни скота, не на чем пахать землю, не было и семян, которые Баранов велел добыть в ближайших миссиях. Кончилось продовольствие. Пробный урожай пшеницы, снятый с небольшого участка, дал сам-четыре — почва возле крепости была бесплодна, половину зерна расклевали птицы. Нужно пахать прерию поближе к речке, ставить там хутора, скотные дворы, обучать земледелию гулящих людей, привыкших охотиться да бродяжить.

С промыслом зверя и того хуже. От Дракова мыса до этих мест ни морского бобра, ни котов не водилось. Крутой морской берег тянулся на сотни миль. Лежбища были только в испанском заливе св. Франциска, но могли оказаться и на островах. Полсотне промышленных и партии алеутов приходилось поднимать весь край.

Однако больше всего сейчас беспокоило Ивана Александровича долгое отсутствие Василия. Прошло уже полтора месяца с тех пор, как он ушел в Монтерей, а, по расчетам Кускова, креол должен был обернуться дней в тридцать. Может быть, гонят скот? В письме Баранов просил губернатора продать лошадей и быков. А может быть, поехал к отцам-францисканцам торговать зерно?