ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том I. Главы I-X.

119. Брат пришел к авве Пимену и в присутствии сидевших там похвалил одного брата, сказав, что тот ненавидит лукавство. Авва Пимен спросил его: «Что значит – ненавидеть лукавство?» Брат смутился и, не зная, что ответить, поклонился старцу и сказал: «Объясни мне, авва, что значит – ненавидеть лукавство?» И старец сказал: «Ненавидеть лукавство – это значит ненавидеть свои грехи и оправдывать ближнего».

120. Один брат спросил авву Пимена: «Как мне быть с тяжестью, временами гнетущей меня?» Старец ответил: «И на малых кораблях и на больших есть канаты и ремни, и когда нет попутного ветра, то корабельщики бросают на берег канат с ремнями и потихоньку тянут корабль, ожидая, пока Бог снова не пошлет им попутного ветра. Заметив же приближение бури, они спешат бросить якорь, чтобы корабль не унесло волнами».

121. Один брат спросил авву Пимена о нападениях помыслов. Старец ответил ему: «Это подобно человеку, слева от которого горит огонь, а справа стоит сосуд с водой. Если огонь разгорается, человек черпает из сосуда воду и гасит огонь. Огонь – это семена, которые сеет враг. А вода – это вручение себя Богу».

122. Брат спросил авву Пимена: «Что лучше: говорить или молчать?» Старец ответил: «Кто говорит во славу Божию, тот хорошо делает, и кто молчит ради Бога, тот тоже делает правильно».

123. Спросили авву Пимена: «Как может человек сдержать себя, чтобы не говорить плохо о ближнем?» Старец ответил: «Мы и наши братия – две картины. Когда человек внимает себе и порицает себя, то брат у него оказывается хорошим и досточестным. Когда же он видит себя хорошим, то находит своего брата плохим в сравнении с собой».

124. Некто спросил авву Пимена об унынии, и старец сказал ему: «Уныние приходит в начале всякого дела, и нет страсти хуже. Если же человек поймет, когда он впадает в уныние, то обретет покой».

125. Один брат сказал авве Пимену: «Хочу жить в киновии». Старец ответил ему: «Вступив в киновию, если ты не стяжешь беспопечения, чтобы не обращать внимание на происходящее, то не сможешь там пребывать. Ведь в киновии ты сам по себе не сможешь распорядиться даже чашкой».

126. Братия аввы Пимена сказали ему: «Уйдем отсюда, потому что здешние монастыри доставляют нам беспокойство, и мы губим свои души. Вот и дети плачут и не дают нам безмолвствовать». Авва Пимен ответил им: «И из-за этих ангельских голосов вы собрались уходить отсюда?»

127. Один брат сказал авве Пимену: «Тело мое ослабело, а страсти не ослабевают». И старец ответил: «Страсти укореняются подобно зарослям терновника».

128. Брат спросил авву Пимена: «Как нужно жить в келии?» Тот сказал ему: «Жить в келии, с внешней стороны, означает: заниматься рукоделием, есть один раз в день, ни с кем не разговаривать и поучаться в чтении с размышлением. А внутреннее преуспеяние при жизни в келии достигается непрестанным порицанием себя везде, куда бы ты ни пошел, усердием к молитвенному правилу и сокровенному деланию. Закончив рукоделие, вставай на молитву и совершай ее без смущения. И наконец, имей добрых друзей для общения и уклоняйся от друзей порочных».

129. Некогда отцы, среди которых был и авва Пимен, пришли в дом одного христолюбивого мужа. Когда они сели за трапезу, то на стол поставили мясо, и все ели, кроме аввы Пимена. Старцы удивились тому, что он не ел, так как знали о его рассудительности. Когда все встали, то отцы спросили его: «Пимен, почему ты так поступил?» И старец ответил: «Простите меня, вы ели, и никого это не соблазняло. А если бы я начал есть мясо, то многие приходящие ко мне братия соблазнились бы и сказали: „Пимен ел мясо, а почему тогда нам не есть?“». И все удивились его рассудительности.

130. Однажды Паисий поспорил со своим братом, так что дело дошло до драки. Там был и авва Пимен, который молчал и ничего не говорил. Когда в келию вошел авва Анув и увидел спорящих братий, то сказал авве Пимену: «Почему ты позволил братиям спорить и не остановил их?» Авва Пимен ответил: «Они родные братья, поэтому снова помирятся». Авва Анув возразил: «Ты же видишь, что они подрались, и по-прежнему говоришь, что они снова помирятся?» Авва Пимен ответил: «А ты представь себе, будто меня здесь не было».

131. Брат спросил авву Пимена: «Что мне делать, когда находит на меня скорбь, и я начинаю колебаться?» Старец ответил: «Любое насилие наводит страх и на малых и на великих».

132. Игумен киновии спросил авву Пимена: «Как мне стяжать страх Божий?» Авва Пимен ответил: «Как мы можем стяжать страх Божий, если набиваем свой живот сыром и целыми корзинами лепешек?»

133. Брат сказал авве Пимену: «Авва, жили два человека, один монах, а другой мiрянин. Монах каждый вечер думал наутро сбросить с себя схиму, а мiрянин все время собирался стать монахом. Оба они умерли в одну ночь. Кому же что зачтется?» Старец ответил: «Монах умер монахом, а мiрянин – мiрянином. В каком состоянии они были застигнуты смертью, в таком и предстали перед Богом».