Великий раскол

— Была у тебя, боярыня, беглая старица Мелания; здесь она в дому у тебя проживала под именем Александры. Где она теперь, сказывай скорей!

Гордо посмотрела вдова на спрашивающего ее Иоакима.

— По милости Божией и молитвами родителей наших, по силе нашей в убогом нашем дому ворота были отворены для странных рабов Христовых. Когда было время, были и Сидоры, и Карпы, и Мелании, и Александры. Теперь-же никого нет из них, — проговорила Морозова.

— Дерзка ты на язык, боярыня, — недовольно проговорил архимандрит и, отойдя в сторону, стал советоваться с Илларионом Ивановым.

— Все равно толку от нее не добьешься, святой отче, — решительно проговорил думный дворянин, — ты побудь здесь, а я поищу, нет ли где в дому спрятавшихся.

С этими словами он вступил в смежный чулан.

В чулане было совсем темно.

Ничего не видя, Илларион Иванов стал шарить по стенам руками.

Вдруг его руки коснулись человеческого тела; он испуганно отдернул их и вскрикнул:

— Отче святый, Александра-то здесь!

Но Авдотья Прокопьевна спокойно ответила:

— Нет, я не старица Мелания.

— Кто же ты? — изумленно спросил Илларион.

— Я князя Петра жена, Урусова, — тем же тоном ответила сестра Морозовой.

Думный дворянин, не ожидавший найти здесь такую знатную особу, ошеломленный выбежал из чулана.

Заикаясь, испуганный Илларион Иванов едва мог произнести:

— Там княгиня Урусова!

— Княгиня Евдокия Прокопьевна, князя Петра супруга? — воскликнул изумленный архимандрит.

— Да, это она, — ответил Илларион.

— Поди-ка, спроси ее, како она крестится? — сказал Иванову Иоаким, по-видимому, что-то сообразивший.

Думный дворянин изумленно уставился на говорившего.

— Что ты на меня так смотришь? Как возможно вопросить о сем такую особу?

— Повторяю тебе: исполняй, что тебе приказано!

— Невозможно это сделать, отче, — отозвался Илларион, — посланы мы только к боярыне Федосии Прокопьевне, а не к сестре ее.

— Еще раз говорю тебе, спроси ее, — раздраженно возразил архимандрит, — я тебе повелеваю.

Но Илларион Иванов все еще колебался.

— Коли ты отказываешься, так я пойду сам и доложу царю о твоем ослушании.

Думный дворянин повиновался и, войдя в чулан, дрожащим голосом спросил Урусову:

— Како ты крестишься, княгиня?

Стрелец внес в чулан огарок, стало светло.

Авдотья Прокопьевна пристально взглянула на царских посланных и, не вставая с постели, облокотилась на левый локоть, пальцы же правой руки сложила в староверский крест, именно большой палец с двумя малыми, указательный со средним, и, протянувши их, показала боярину, а потом и архимандриту.

— Так я верую, — спокойно произнесла княгиня.

Оба посланные были поражены.

Отозвав в сторону Иванова, Иоаким начал с ним совещаться, что им теперь предпринять.

— Я побуду здесь, отец, — сказал думный дворянин, — а ты ступай прямо к царю, объясни ему все, он тебе сам укажет, как нам поступить.

Архимандрит поспешил отправиться к царю, тогда как Илларион Иванов остался ожидать.

Только теперь, узнав о намерении Иоакима, смутилась княгиня.

В эту минуту она готова была отказаться от своих слов, но было уже поздно.

Сестры продолжали лежать, одна в опочивальне, другая в чулане.

Они томились невозможностью переговорить друг с дружкой, но ни та, ни другая не решались подняться со своего ложа.

Стрельцы, оставшиеся в горнице, пересмеивались.

Думный дворянин сидел у стола и что-то писал.

Кони быстро донесли Чудовского архимандрита до царского дворца.

Царь находился в Грановитой палате, посреди бояр.

Заметив вошедшего Иоакима, государь подал знак, чтобы он подошел к нему.

Алексей Михайлович наклонил к архимандриту голову и тихо спросил:

— Ну, что?

Иоаким, не осмеливаясь ответить громко, прошептал на ухо царю:

— Государь, не токмо боярыня Морозова стоит мужески, но и сестра ее княгиня Евдокия, обретенная в ее дому, также ревнует своей сестре и твоему повелению сопротивляется крепко.

Царь нахмурил брови и заметил:

— Княгиня смирен обычай имеет и не гнушается нашей службы, а вот люта эта сумасбродка!

— Нет, государь, — упрямо сказал Иоаким, — и Евдокия Прокопьевна не только уподобляется во всем своей сестре старшей, но и злей ее ругается над нами.

— Коли так, то возьми и ту, — резко проговорил государь.

Услышав это восклицание царя, Урусов, стоявший недалеко, вздрогнул; он понял, о ком идет речь.

Алексей Михайлович точно ненароком взглянул на князя.

Но князь Петр молчал, сознавая, что не может ничем помочь делу.

Чудовский архимандрит возвратился в дом Морозовой.

На этот раз он захватил еще с собой диакона Иоасафа.

В опочивальню архимандрит вошел с дьяконом. Чувствуя теперь за собою силу, Иоаким не стал стесняться. Он распоряжался в доме Морозовой, как полный хозяин.

— Вели согнать сюда всю челядь, — приказал он дьяку.

Стрельцы прошли во внутренние покои, где в задней половине дома было немало женской прислуги.

Сам же думный дьяк обшарил ближние к опочивальне горницы.

В одной из них он натолкнулся на спавшего молодого человека и, догадавшись, что это молодой боярин Морозов, не стал его будить и осторожно вышел из горницы.

В остальных покоях он не нашел никого и возвратился в опочивальню.