Великий Сатанг

О Господи Боже мой, Творец и Вседержитель! К Тебе взываю и к стопам Твоим припадаю ныне со скорбью, и ужасом, и отчаянием, и страхом, и болью за паству свою и Твою. Грозен Ты еси, и воистину пагубнее многая пагубы равнодушие Твое. Но не взыщи и воззри сей час на тварный мир, иже создан не по мгновенной прихоти, но Твоею благой волею, и оттого уже достоин милости Вышней; воззри и, воззрив, ужаснись веселию, царящему во человецех, ибо не в великом ли веселии истоки великих печалей?..

Рассказывает Аркаша ТОПТУНОВ, затейник. 67 лет. Гражданин Единого Галактического Союза

22 июня - 3 июля 2215 года по Галактическому исчислению

Если вы думаете, хорошие мои, что у импресарио жизнь - малина, так вы уже попали не туда и можете выйти. Аркаша Топтунов знает, что говорит, потому что знает жизнь, которая, нив-року, уже немножко прошла. Не скажу, что мне это нравится, но тот мальчик с бульвара, что я был раньше, стал уже лысый как колено, и его на мякине не проведешь. Так вот: нет хороших сезонов и нет плохих сезонов, нет хорошей публики и нет плохой публики - публика всегда одинаково сволочная, потому что она всего только люди, а люди хочут зрелищ, и они таки имеют полное право его иметь за свои, между нами говоря, очень немаленькие деньги…

А кто может сделать зрелище?

Угадали - Аркаша!

Ой, ну не надо, все правильно: новое время, новые моды, так было всегда, и так будет потом, и никакая молодежь не желает кушать булку без масла, а масло без немножечко икры, и лучше, чтобы черной. Да! И я не спорю, что ничего не смыслю в новомодных извращениях типа розовых сотюшек или, упаси Боже, сийсийного массажа; я отцвел, как бузина в огороде, и пора уступать молодежи, которой у нас, не знаю зачем, дорога везде…

Но скажите, кто нашел Ози Гутелли, а? Кто она была и что из нее стало потом? А я, между прочим, еще не забыл, какие слова ей кричали на первых гастролях, она ж такой гадости в своей Хацапетовке и не слыхивала, и бедная девочка плакала в уборной, кричала про хочу домой и била об моя бедная голова фарфоровые тарелки. Из моего сервиза, заметьте! Ну и что? Я терпел, как пингвин на морозе, потому что таланту надо идти навстречу.

Не верите, спросите у самой Ози, только не забудьте сказать, что от Аркаши…

Да, конечно, я сегодня не такой, как позавчера, и это уже факт. Сердце, печенка, пятое-десятое, одна сигарета в день, никакого коньяка, никаких девочек, в смысле - нельзя, но тут уже извините, я еще не умер, и знаете что? пусть у ваших врагов будет столько болячек, сколько рецептов я сдаю в макулатуру по четвергам и воскресеньям. И я устал, зачем спорить…

Но по утрам на балконе я стою в трусах и смотрю на свой город сверху вниз, как орел, и эта красота под ногами тихонько шепчет мне: «Аркаша, неужели я останусь без тебя, а все эти муфлоны без развлечений?»… а с моря вдруг налетает медленный свежий ветерок, и уже не надо зарядки; я стою, молчу, и в горле становится, как с перепоя, липко и вонюче, и я отвечаю моему городу - во всю глотку, чтобы повскакивали любимые соседи, которым только и радости, что стучать в стенку, когда Аркаша привел дебютантку и девочка мешает им, видите ли, спать… так вот, я отвечаю: «Они не дождутся!» - и опять запрягаю себя, как сивку-бурку, и тяну этот клятый воз, хотя то, что у меня есть, слава Богу, хватит на три остатка такой жизни, как я сейчас имею, даже если совсем сойти с ума и опять жениться…