Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

— Хорошо… И что ты хочешь знать? Тебя интересует легион?

— Да. Сколько человек, откуда они. Важно знать — они местные или нет. Местные могут не хотеть воевать за империю, когда придут наши корабли. Какие у них настроения, как им дают еду и другие вещи? Чем они занимаются обычно? Всё, что ты сможешь узнать.

— Это не будет слишком скоро, — сразу предупредил Брум. — Я ведь не могу ни с того ни с сего пристать к Ворладу с такими вопросами. Мне придётся сблизиться с ним, проводить больше времени…

Юноша поморщился, представив себе вечера в компании этого напыщенного, самодовольного человека. Сумеет ли он достаточно хорошо скрывать своё отвращение?

— Я понимаю, — кивнул Шервард. — Я не буду тебя спешить. Время ещё есть.

Посидев молча ещё несколько минут, Брум засобирался в обратную дорогу. Шервард понимающе молчал и лишь ободряюще улыбнулся товарищу на прощание. Расплатившись за так и не тронутый обед, Брум вышел. Шервард же съел подостывшую уже еду без остатка, перекинулся несколькими словами с трактирщиком, огорчённым тем, что сеньор Хэддас уехал, позабыв прихватить гостинчик для прихворавшей малютки, и тоже отправился прочь.

Глава 28. Обед

Пару дней Брум всё смекал — как бы подступиться к барону так, чтобы не вызвать подозрения. И снова ему помог случай, а точнее — даже два случая, удивительным образом совпавшие между собой. Во-первых, в имение заявился старший брат, Овед — тот самый, что теперь служил в магистрате Тавера. Визит этот был вдвойне неожиданным — Овед, несмотря на близость родового гнезда, заявлялся сюда крайне нечасто, да и вообще как будто бы стыдился своего деревенского прошлого. И уж тем более, никто не ждал его зимой, когда путешествие под пронизывающим северным ветром превращалось в ещё более сомнительное удовольствие.

Овед, оказавшись в городе, довольно быстро подстроил свой уклад под типичную жизнь молодых чиновничков малой руки. Стараясь не отставать от новых приятелей, он не упускал ни одного модного развлечения из числа тех немногих, что мог предложить провинциальный городок. Он играл в карты — к несчастью, чаще неудачно, он пил вино и не чурался компании хорошеньких девушек с не самой безупречной репутацией. Некогда самый рассудительный из братьев, теперь Овед словно навёрстывал упущенное за годы заточения в имении.

Как-то так вышло, что Брум, частенько бывая в городе, не спешил навещать брата. Тот обычно бывал либо на службе, либо отсыпался после весёлой ночи, либо находился в одном из множества мест, привлекающих молодых людей его склада. Ничего общего между братьями больше не было. В детстве младший глядел на Оведа почти с тем же трепетом, что и на отца, но теперь пиетета явно поубавилось. Для старшего же Брум, похоже, так и остался глуповатым увальнем-губошлёпом, секущим ошкуренной палкой заросли крапивы в компании приезжего барчука.

И вот старший брат приехал в поместье, и даже неопытный глаз Брума оценил, что тот явно находится не в своей лучшей форме. Одетый нарочито светски, «по-городскому», при ближайшем рассмотрении Овед производил куда более удручающее впечатление. Было видно, что щегольской камзол на самом деле потёрся и расползся, кожа лица имеет болезненный оттенок, а лошадь — совсем не та кобылка, лучшая в конюшнях Хэддасов, что пожаловал перспективному сыну отец.

Однако же, мы пока отвлечёмся от злоключений старшего брата, поскольку они вряд ли будут особенно интересны читателю. Итак, внезапное явление Оведа стало первым случаем, способствовавшим делу Бруматта. А вторым стало пришедшее накануне письмо, написанное вторым братом, Лидом, что служил теперь в одном из имперских легионов. Хвала богам, средний брат делал своё дело хорошо, и родителям не из-за чего было краснеть, так что с письмом этим чета Хэддасов носилась как с писаной торбой, и каждый из супругов уже успел прочесть его едва ли не целиком барону Ворладу, не говоря уж о прочих обитателях имения.

Приезд Оведа наделал ещё больше шуму, и о нём, к явному неудовольствию сеньора Хэддаса, стало известно барону. Тот, разумеется, тут же объявил об очередном обеде из разряда «мужских посиделок». Трудно сказать, чего в этом было больше — злорадства по поводу явно плачевных дел незадачливого чиновника, или желания разузнать, чем дышит сейчас светский Тавер. Скорее всего, хватало и того, и другого, и прежний Брум с тоской воспринял бы это приглашение, но теперь он, разумеется, ухватился за него. Это был отличный повод не просто провести время с Ворладом, но и, благодаря письму Лида, выправить разговор на военные дела.

Обед проходил вполне предсказуемо — Овед, переодевшийся в более простую, но чистую и не потрёпанную одежду, отвечал на множество вопросов хозяина торжества. Вопросы эти варьировались от довольно едких, касающихся дел самого Оведа, до вполне благодушных, относящихся уже к городским сплетням. Здесь барон наконец нашёл себе собеседника по душе — стараясь избежать неприятных ему тем, незадачливый горожанин заливался соловьём, пытаясь насытить скучающего провинциала самыми пикантными новостями.