Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

И действительно — в первый же день он добыл годовалого поросёнка всего в паре миль от Скьёвальда, и тот был настолько тяжёл, что его пришлось разделывать на месте. Шервард забрал с собой сердце и печень, а также наиболее лакомые куски — столько, сколько мог унести. Остальное же пришлось оставить на съедение падальщикам. Впрочем, юноша не сильно расстроился — в доме теперь не было недостатка в еде, так что это мясо было лишь приятным дополнением, не более того.

Тробб же, как и прежде, регулярно выходил в море на своей видавшей виды лодке. Он и впрямь старался измениться в лучшую сторону — Шервард ясно видел это. Но характер у старшего брата всё же был недостаточно твёрдым, чтобы тот в одночасье сумел избавиться от всего дурного, что было в нём. Он по-прежнему бывал груб с женой, да и с остальными домочадцами тоже, срываясь на них после тяжёлого дня. И по-прежнему он едва мог обходиться совсем без хмельного, хотя действительно изо всех сил старался не напиваться.

Однако же Шервард действовал на него магически. Стоило младшему брату лишь появиться, как старший тут же утихомиривался и либо уходил спать, если был уже достаточно пьян, либо же на какое-то время выходил, чтобы затем вернуться с виноватым видом. Однажды он даже попросил прощения у Лийзы за какое-то особенно грубое слово.

Временами, когда Тробб был не пьян, братья могли заполночь засиживаться на завалинке у дома, о чём-то тихонько разговаривая. После таких разговоров старший возвращался словно очистившимся. В такие минуты он даже мог приласкать жену, задёрнув лежанку старой потёртой занавеской. Отец и Генейра к тому времени уже обычно спали, а Шервард лежал, стараясь не вслушиваться в возню супругов, и мысли его вновь устремлялись через Серое море в Шевар.

В общем, жизнь семейства заметно выправилась, и всё же Шервард чувствовал, что ему придётся остаться здесь, несмотря на заверения Тробба, и уже успел с этим смириться. Сейчас же он ждал известия от ярла Желтопуза о прибытии Враноока. Ему не терпелось увидеть человека, который, кажется, собирался встряхнуть весь свет.

***

Из Реввиала прибежал парнишка лет пятнадцати, передавший сообщение Желтопуза, что, если не случится чего-то непредвиденного, конунг Враноок прибудет завтра. В последние пару дней море снова слегка штормило, но, разумеется, это не могло стать препятствием для келлийских драккаров. Да что драккары! — даже Тробб сегодня поутру вышел на промысел. Так что непогода уж точно не могла бы помешать Вранооку.

Следующим утром Шервард отправился в город. Он взял повозку, полагая пополнить кое-какие запасы. Тробб, не будучи больше дружинником, разумеется остался дома.

Когда юноша прибыл в Реввиал, оказалось, что драккар конунга уже находится в порту. В лёгком волнении от предстоящей встречи, он направился к ярлу Желтопузу, но вполне ожидаемо не застал его на месте. Однако он был приятно удивлён, когда встретивший его дружинник сообщил, что ярл просил сразу же препроводить его туда, где состоится собрание.

Шервард направился к большому дому, стоявшему почти в центре Реввиала. Дом этот был знаком каждому, кто когда-либо бывал в городе, и построен он был именно для таких случаев. На Баркхатти система управления заметно отличалась от имперской. Ни один ярл не считался владельцем города вроде Реввиала. По большому счёту, они и владельцами земельных наделов были в достаточной степени номинальными. Ярл был главой клана, члены которого чаще всего были свободными землевладельцами, и в этом смысле он действительно мог оказывать некоторое влияние на определённой территории. Но ярлы не были феодалами в привычном понимании этого слова.

Так что в каждом городе на острове были такие вот дома, которые служили для сбора окрестных ярлов и их приближённых. Именно таким образом обычно и решались вопросы на Баркхатти — совместными договорённостями глав местных кланов.

Шерварду никогда прежде не доводилось бывать внутри, ведь ещё совсем недавно он был простым охотником, не носящим наруч. Да и далеко не всякий дружинник мог похвастать тем, что его приглашали на сход ярлов. Так что юному воину был вполне простителен тот самодовольный вид, с каким он шагнул в ворота, ведь в данный момент его буквально распирало от гордости.

В огромном зале, освещённом несколькими жаровнями и солнечным светом, льющимся через большие волоковые окна, оказалось не так уж много людей — всего около трёх-четырёх десятков, так что появление Шерварда не могло остаться незамеченным. Войдя, он, склонив голову, дважды ударил себя в грудь кулаком правой руки, облачённой в наруч. Это было стандартное приветствие на островах в случае, когда не было возможности поприветствовать каждого присутствующего.

Привыкнув к полумраку, он тут же увидел Желтопуза и ещё нескольких знакомых людей. Здесь, к сожалению, не было ни Лебланда, ни Тибьена, но он заметил Диона по правую руку от ярла. Желтопуз, едва завидев Шерварда, махнул ему рукой, призывая подойти. Тот не заставил себя просить дважды, подошёл и сердечно поздоровался с ярлом и его окружением.