Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII

— Пойдёмте отсюда, — неожиданно вмешался Шервард, заметивший, как недовольно глядят в их сторону охранники. — Ты нашёл всех, кого хотел?

— Будем считать, что да, — угрюмо кивнул Логанд. — Пошли.

— Погоди, — злобно произнёс Брум. — Может быть, наш непогрешимый Линд Ворлад не примет свободы из рук предателя? Может быть, он решит вернуться назад, к своим боевым товарищам?

Линд стоял, словно оплёванный, но, разумеется, он не сделал бы и шага обратно. Да, он ненавидел и презирал Логанда за то, что тот сотворил, но ведь отказ от его услуги уже ничего не изменит… Говоря по правде, три дня в душном тёмном помещении, набитом сотнями людей, могли сбить спесь с кого угодно. И потому, побледнев от злости и унижения, Линд зашагал, слегка хромая, в сторону своего дома.

— Так я и думал… — фыркнул Брум. — Такой же изнеженный барчук, как и прежде!..

— Быть может, у вас есть другие дела? — обратился Логанд к Шерварду, видя, что его приятелю скоро и свобода станет не в радость. — Вы помогли мне, спасибо. Дальше мы сами.

Шервард молча взглянул на Бруматта. Сам он, как ни странно, не ощущал какой-то особенной ненависти к этому испуганному парнишке, хотя с тех пор, как ему стала известна тайна рождения Риззель, он, казалось, готов был собственноручно убить обидчика Динди. Но то, что он видел перед собой, не было достойно его ненависти — скорее уж жалости или презрения. Однако, он не мог уйти, не дав возможности Бруматту посчитаться за все обиды. Даже если он решит сейчас убить этого сопляка — Шервард слова не скажет. А если Логанд вздумает влезть между ними — тем хуже для него!

Брум тоже взглянул на Шерварда. Он понимал, что сила — за ним. Прямо здесь находятся трое северян, которые, разумеется, справятся с этим перебежчиком, если тот вздумает вступиться за Линда. Кроме того, у самого Брума на поясе висел кинжал, а северяне и вовсе могли похвастать вполне внушительным арсеналом. Если он всё же решит убить Линда — у того не будет ни единого шанса.

Брум поглядел на бывшего приятеля, безуспешно старавшегося сейчас напустить на себя хоть сколько-нибудь невозмутимый вид. И, к своему удовлетворению, легко прочёл страх в его лице — за годы дружбы он, разумеется, узнал Линда как облупленного и без труда видел то, что тот пытался спрятать.

Да, он ненавидел Линда. Он взлелеял, взрастил в себе эту ненависть. Хвала богам, он не превратил её в смысл жизни, хотя… Он ведь отправился в этот поход во многом именно из-за этой своей ненависти, которую в конце концов перенёс с этого столичного барчонка на саму Кидую.

— Помнишь, что я сказал тебе при нашей последней встрече?.. — не отвечая Логанду, Брум сразу обратился к Линду.

— Что убьёшь меня, если мы ещё увидимся… — прошептал тот.

— Эй! — уже всерьёз забеспокоился Логанд. — Никто никого убивать не будет! Враноок обещал мне его жизнь, и не в вашей власти её отнять!

— Никто никого убивать не будет, — повторил Брум, глядя прямо в глаза Линду. — Не потому, что так велел Враноок. Просто ты не стоишь того, чтобы я до конца своих дней мучился угрызениями совести. Ты, дружище, будешь наказан тем, что, имея такую удивительную дочь, никогда не сможешь ни подойти, ни заговорить с ней. И лучше бы тебе не пытаться даже увидеть её, потому что я всегда буду рядом, и уж тогда рука моя не дрогнет…

— Я тоже буду рядом, — вдруг произнёс Шервард. — Риззель будет теперь моя дочь. А ты для неё — никто. Запомни это хорошо. Если Бруматт не убьёт тебя тогда, то я убью точно. Поверь мне.

Линд стоял, потупив голову. Он не выдержал яростного взгляда бывшего друга. Он привык относиться к Бруму как к недалёкому увальню, который даже если и серчал иногда, то тут же отходил. В этом подтянутом, высоком бородатом воине не было и грана от того Брума. Он был похож, и одновременно — совершенно не похож на него. И Линд ясно понимал, что в случае чего он исполнит свою угрозу. В этот момент он боялся Брума даже больше, чем этого странного северянина, который почему-то называл Риззель своей дочерью и говорил на имперском.

— Пошли, — твёрдо кивнул Брум, и они с Шервардом, не прощаясь, направились в сторону, противоположную той, где находился дом Линда. Два северянина, флегматично наблюдавшие эту сцену и не понявшие ни единого слова, потопали следом.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — вдруг обронил Логанд, которому было явно неловко теперь, наедине с Линдом, и потому он решил улизнуть, покуда тот ещё не пришёл в себя. — Вот, держи.

Логанд вынул из кармана что-то похожее на амулет. Линд машинально взял его и пригляделся. Это был потемневший от времени и грязи кусочек дерева, на котором когда-то была примитивная резьба, теперь уже почти совсем неразличимая. Этот кусочек был прилажен к бечёвке, чтобы можно было носить его на шее. Похоже, это был какой-то северный оберег.