Великий Сибирский Ледяной поход

В Забайкалье оренбургские части продолжали борьбу с большевиками в армии атамана Семенова. После оставления Забайкалья часть оренбургских казаков попала к большевикам в плен, часть рассеялась или осела вдоль полосы отчуждения Китайско-Восточной железной дороги; остальные были перевезены с «каппелевцами» в Приморскую область, где составили бригаду, которая под командой генерал-майора Бородина принимала самое деятельное участие в вооруженной борьбе Приморского правительства с советской властью. В Приморье оренбуржцы держались – под общим руководством генерал-майора Анисимова[195]– до перехода края в руки большевиков. После падения Владивостока – что произошло в конце октября 1922 года – оренбургские казаки вместе с остатками «каппелевцев» отошли в Маньчжурию – к городу Гирину. Здесь китайские власти всех офицеров посадили в лагерь, а большинство казаков и солдат отправили в советскую Россию; наиболее упорствующих выслали внутрь Маньчжурии и разместили в лагерях по глухим городкам. Небольшая группа оренбуржцев (школа подхорунжих в 129 человек) была вывезена из Владивостока на пароходе в Корею – в порт Гензан, откуда ее перевели на работы в район Сеула.

Со временем все отдельные группы оренбургских казаков разошлись по всему Китаю; большая часть их обосновалась в Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Многие из оренбуржцев служили в Русской группе войск армии маршала Чжан Цзучана.

Войсковое правительство Оренбургского войска во главе с генерал-лейтенантом Тимашевым после падения Троицка переехало в Орск, а оттуда с отступающими частями Южной армии прибыло на ст. Джурун, где было устроено совещание по поводу дальнейшего маршрута. Командир 1-го Оренбургского казачьего корпуса советовал направиться в пределы Уральской области в город Уил, куда уже был командирован с отрядом бывший комендант города Оренбурга подполковник Заваруев, но генерал-майор Тимашев[196], поддержанный большинством своих коллег, решил двигаться на восток и в тот же день выступил походным порядком, под прикрытием сотни атаманского дивизиона, в направлении на Тургал и Атбасар (сведения о пребывании оренбургских казаков в Приморье и в Китае взяты автором частью из писем и газетных сведений, частью сообщены лицами, прибывшими в Западную Европу с Дальнего Востока). Длинный небезопасный путь через киргизские степи был пройден благополучно. Войсковое правительство прибыло в Омск незадолго до его падения и, когда началась эвакуация, выехало по железной дороге в Иркутск.

Сибирская железная дорога в это время была забита поездами эвакуировавшихся тыловых учреждений; движение совершалось крайне медленно и с остановками; к тому же уходящие на Владивосток чехословацкие эшелоны не пропускали вперед русских составов. Под Красноярском, вследствие взрыва моста, образовался затор, и поезд, в котором следовало Войсковое правительство, проскочить на восток не мог. Все члены Войскового правительства и служащие со всеми войсковыми регалиями и войсковой казной попали в руки большевиков.

Положение в Оренбургском войске в конце 1919 года, то есть непосредственно после занятия его большевиками, было в общих чертах таково. Большевистские комиссары, учтя опыт прошлого, отказались от массового террора; станицы не жгли и не разоряли; казачьего хозяйства открыто не грабили, но обложили все население непосильными налогами и всевозможными поборами. Доверием со стороны большевиков казаки не пользовались: большевики по-прежнему считали казаков контрреволюционерами и врагами советской власти.

Все казаки были разделены на три категории: 1) надежных, которых забирали в Красную армию и отправляли на фронт; 2) ненадежных расстреливали и 3) подозрительных – этих сажали в тюрьмы и отправляли на принудительные работы; часть из них потом отпускали на поруки по домам, часть оставляли заложниками. Наиболее жестоким репрессиям подверглись офицеры, из коих много было расстреляно; остальные разосланы по лагерям и тюрьмам; лишь немногие были взяты в Красную армию или приспособлены на службу в советских учреждениях вне территории войска – главным образом в Сибири.

Хлеб и скот в станицах были взяты на учет: зерно и мясо усиленно вывозились к железнодорожным станциям, но за недостатком транспорта внутрь Европейской России почти ничего не отправлялось; все гнило на складах без всякого присмотра. Строевые лошади, седла, оружие и обмундирование от всех казаков и офицеров были отобраны и возвращены лишь тем, кого зачисляли в Красную армию. В станицах и поселках правили Совдепы, составленные из казачьих отбросов и разночинцев (иногородних). Оренбург, по свидетельству приезжавшего туда председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета, товарища Калинина, выглядел «настоящим советским городом», так как был заполнен пришлым элементом с разных концов России.