Великий Сибирский Ледяной поход

В виде общего вывода относительно борьбы Оренбургского войска надлежит отметить следующие положения: на Восточном фронте Оренбургское войско, по зову атамана Дутова, выступило против советской власти первым и ушло с поля битвы в числе последних. За время борьбы войско проявило большую стойкость и выдержку и принесло неисчислимые жертвы всем своим достоянием. Оренбургские казаки вели борьбу не только за свои права и вольности – они прежде всего защищали Россию. Борьба их имела государственный смысл и велась в общерусском масштабе, не ограничиваясь защитой войсковой территории. Войсковое правительство никогда не отделяло казачьих интересов от общего дела, которому старались служить по мере сил и возможностей. Тысячи оренбургских казаков, не пожелав склониться перед комиссародержавием, сложили свои головы в непосильной борьбе с ненавистным врагом или пошли скитаться по чужим краям. Оренбургское войско долг свой перед Родиной выполнило.

Л. Масянов [197] Гибель уральского казачьего войска [198]

В конце декабря 1919 года 6-я дивизия в составе полков – Сламихинского, Чижинского, 2-го партизанского и Поздняковского иногороднего – находилась в Рынь-Песках, недалеко от Ханской ставки Букеевской орды. Командовал ею полковник Горшков[199], вместо убитого в Лбищенске полковника Н.Н. Бородина[200].

Горшков – герой 2-го Партизанского полка – организовал связь с Гурьевом через нанятых для этой цели киргизов. Получил сведения о катастрофическом положении армии атамана и долгое время не решался – вести ли дивизию на соединение с атаманом, который уж вышел в поход на форт Александровск, или идти через Волгу на соединение с Добровольческой армией генерала Деникина.

Решено было пересечь Урал в тылу у красных в районе Кулагинской станицы и, выйдя на Зауральскую сторону, присоединиться к атаману где-нибудь в районе Жилой Косы. Вся дивизия, численностью 700–800 человек, была полна больными и деморализованными людьми. Вызвалось идти с Горшковым около 200 человек и несколько больных и раненых в санях. Остальные решили ехать по домам.

Этот небольшой отряд шел четверо суток до Урала, причем шли ночами, днями же скрытно пережидали. Вышли на Урал на зорьке около Горского поселка и увидели обоз красных, двигавшийся вниз.

Чижинскому взводу было приказано атаковать этот обоз. Развернулись казаки в лаву, а лошади-то не идут, шашки из ножен не вынешь закоченевшими руками. Но все же захватили обоз и 41 человека, среди них оказался наш чижинский казак, который сказал, что поселки заняты красными войсками и даже в одном поселке, Зеленом, два кавалерийских красных полка. Что было делать с этими пленными? Отпустили их с миром, взяли из обоза немного хлеба и двинулись дальше, чтобы быстро перейти Урал по льду. Перешли Урал и остановились на отдых в киргизских землянках. Почему красные не устроили погоню за нами, неизвестно.

На другое утро, отойдя от Урала верст на 30, снова остановились на ночлег. Случилось здесь следующее: Горшков случайно узнал, что где-то в землянках проездом находится его университетский товарищ киргиз Досмухамедов, игравший большую роль при Алаш-Орде. Он его разыскал и имел с ним свидание ночью, а наутро нам преподнес сюрприз. Отошли мы от ночевки несколько верст, и в одной лощине Горшков собрал нас в круг в то время, когда нас начала уже окружать киргизская лава. На этом кругу он заявил, что дальше он не идет, не веря в успех, и предложил всем отрядом идти в киргизское селение Кызыл-Кугу и сдаться там красным.

Набралось всего тридцать человек, не пожелавших сдаться; простились с Горшковым, который дал отходящим денег и пожелал успеха. Впоследствии полковник Горшков был увезен в Москву и там расстрелян. О судьбе остальных не знаю.

Тридцать же человек выскочили из окружения киргизской лавы и пошли в направлении на восток. Я был в числе этих тридцати. Мои станичники уговаривали меня остаться с ними, говоря: чин у тебя небольшой и мы тебя не выдадим. Но я не послушался. Каким-то чудом наши уставшие и некормленные кони прошли 80 верст. Никого мы не встретили до первых киргизских аулов, где, оказывается, били пленных казаков. Киргизы, по-видимому, приняли нас за красных, и мы, ни с кем не заговаривая, как-то пересекли эти аулы и опять выдвинулись в степь.

Двигались без большой опаски, дошли до небольшой группы барханов и увидели верстах в трех большой тракт и аул. Хорунжий Плетнев[201], ведший отряд, остановил нас в барханах, чтобы выяснить обстановку. В это время мы увидели, что из аула бежит киргизская девка. Девка, запыхавшись, объяснила, что в ауле находится полк красной кавалерии и что она бежала потому, что ее хотели изнасиловать. И также добавила, что они, кажется, должны выступить для преследования казаков. И действительно, вскоре мы увидели, что полк двинулся на юг. Тогда мы свободно пересекли этот аул и, дойдя до реки Сагиз, выменяли коней на верблюдов и приобрели на деньги кое-какое пропитание, двинулись дальше.